— Поэтому тоже, — Иса натянула шелковые перчатки, без тени брезгливости на лице открыла твари пасть и уставилась внутрь, словно надеялась увидеть там ответы на все незаданные вопросы.
Я залюбовался. Наблюдать за княгиней всегда приятно, любое, даже самое простое действие она проделывает с неизменными изяществом и грацией, недоступной смертным. А уж на контрасте с омерзительной тварью эффект получался и впрямь убойный.
— Отлично смотритесь вместе — красавица и чудовище. Тебе надо заказать портрет с этой пакостью.
Стормур громко фыркнул:
— Держи свои советы при себе, Страж. Тебя не для этого позвали.
Я сделал вид, что не услышал его реплики.
— Кстати, перчатки лучше сжечь. Готов спорить, что слизь ядовита.
Она кивнула, не выказывая паники. Отпустила монстра, медленно стянула перчатки и швырнула на труп два белых комочка:
— Что скажешь?
— Это не монстр из леса. И не химера. Поэтому и сохраняет стабильность. Я бы предположил, что когда-то это было человеком. Одержимый Хаосом, скорее всего.
Стормур снова фыркнул, а я намеренно проигнорировал эту демонстрацию презрительного недоверия. Братец-буря на дух не переносит, когда его не замечают или не принимают всерьез.
Он по-прежнему немного раздражал меня, но эта неприязнь была как легкий бриз по сравнению с ледяным шквальным ветром самозабвенной ненависти Стормура. Фэйри вообще постоянны в своих страстях, а нежные чувства регента хансинорского двора еще и подпитывал уродливый ожог по форме моей ладони, который он имел удовольствие каждый день наблюдать в зеркале на своей щеке.
Княгиня повернулась к брату:
— Видишь! Никто не знает о Хаосе больше Стражей.
Она ошибалась, но я не стал ее поправлять.
— Откуда у тебя эта зверушка?
— Он напал на Стормура. Вчера. Прямо на улице.
Я приподнял бровь:
— О, я смотрю, лорда-бурю любят женщины и домашние питомцы. Не иначе как за доброту и отзывчивость.
Княгиня нахмурилась, но оставила шпильку без внимания. А вот ее братец, разумеется, не смог смолчать:
— Ты, остряк-самоучка. Думаешь, это смешно?!
— Ну да. Смешно.
— Чего еще ожидать от бывшего человека? — он выплюнул это с непонятным торжеством, точно поймал меня на чем-то позорном. — Ты как был, так и остался гнусной тварью, не знающей ни слова «честь», ни уважения к памяти павших.
— Стормур! — клянусь, в голосе Исы было столько льда, что во дворе заметно похолодало. А она повернулась ко мне и добавила: — Не задирай моего брата, Элвин. Погибло трое его людей, прежде чем они сумели справиться с монстром. Так что не оскорбляй память павших.
— Хорошо, не буду. Если я больше не нужен, я пойду?
— Нет, не пойдешь. Это не первое покушение. Я хочу, чтобы ты защитил моего брата, пока он гостит в Рондомионе.
Предложи она мне выйти на центральную площадь и публично объявить себя идиотом, я и то меньше бы удивился.
— Княгиня изволит шутить? — осторожно осведомился я.
Нельзя же знать, какие трепетные и взаимные чувства связывают нас с братцем-бурей, и предлагать такое всерьез.
Повелительница города покачала головой. Ее лицо было пугающе серьезным. Как у похоронных дел мастера при исполнении.
— Но это же бред!
— Я говорил, что обращаться к Стражу — плохая идея, — процедил Стормур. — Он слаб и труслив, а я способен защитить свою жизнь без человеческого отродья.
— Не иначе как от моей слабости ты теперь разгуливаешь с таким красивым личиком, — промурлыкал я, чувствуя, как в голову ударяет опасное бешенство.
Нельзя давать ему волю.
Даже если очень хочется.
С тех пор как моя настоящая рука сменилась протезом, от былого могущества остались одни ошметки. Все, что я мог, — скрывать унизительную слабость.
— Прекратите! Это не обсуждается! — теперь в голосе Исы хрустели и сталкивались плавучие ледяные глыбы Великого Северного моря.
— Совершенно верно, это не обсуждается. Потому что я в этом не участвую.
— Элвин! — она взяла меня за руку холодными пальцами. И взглянула — так, как только она и умела, с требовательным, властным высокомерием. — Мне дорог мой брат, а ты знаешь о Хаосе и измененных больше, чем любой из моих вассалов. И все фэйри помнят, как ты уничтожил Орден двадцать лет назад.
«Уничтожил» — откровенное преувеличение. Я до сих пор с досадой вспоминаю, что лорду-командору удалось уйти от возмездия. Оставалось уповать, что за прошедшие двадцать лет он тихо скончался от старости. Людям это свойственно.
— Кроме того, ты закрыл врата для богини Хаоса в Цере, — продолжала княгиня.
Еще одно крайне спорное утверждение. Я понятия не имею, какому ритуалу в действительности помешал, когда вписал своей кровью и кровью Рэндольфа руны в созданное культистами заклятье. Чтоб я сдох, тогда это казалось хорошей идеей! Но чем больше я думаю об этом, тем чаще прихожу к выводу, что не учел что-то важное.
Спору нет, впускать богиню Хаоса обратно в мир — плохая, очень плохая идея. По слухам, она была пренеприятнейшей особой. Имела привычку носить на шее ожерелье из черепов своих врагов, вырывать сердца из груди, а питалась преимущественно свежей кровью. Совершенно не та леди, которую захочется пригласить на пару танцев. Да и вообще темнокожие восьмирукие красотки не в моем вкусе.
Но стоило десять раз проверить расчеты, прежде чем встревать в структуру чужого заклятья. И уж тем более стоило подумать перед тем, как вливать свою кровь, силу, суть, преграждая путь чужому замыслу.
— Но главное: мы получили пророчество от Валы. Нить жизни Стормура оборвется еще до Мидста, если рядом не будет Стража с металлической рукой. Вот почему он прибыл в Рондомион, и вот почему он останется здесь на всю зиму.
Не будь Стормур таким самовлюбленным ублюдком, я бы ему посочувствовал. Тяжело сознавать, что твоя жизнь зависит от ненавистного врага. Еще труднее заткнуть самолюбие и принять помощь этого врага.
Судя по высокомерно-презрительной гримасе на лице лорда-бури, он и не собирался.
— Да-да! Понял, только я могу спасти его бесполезную жизнь. Соболезную. Возможно, стоит заранее озаботиться мерками для гроба.
Я готов многое сделать для Исы. Просто в память обо всем, что связывало нас. Но выступать телохранителем ее сволочного братца?! Увольте.
— Стой! — она ухватила меня за руку. — Ты не можешь уйти.
— Могу. Я не ваш подданный, Ваше Высочество. И у меня нет долгов перед вами.
— Ты так думаешь? — мягко спросила она. — Подумай еще раз, Элвин.
Я подумал. И похолодел.
