– Да.
Феликс присел на край кровати, открыл коробку и достал жгут. Держа жгут в руке, Феликс уставился на него, словно не знал, для чего он предназначен. Паблито скоро не выдержал:
– И что такое? Давай перетягивай! И поехали!
Феликс молча вытянул руку. Она походила на гипсовую скульптуру без намека на вены. Паблито посмотрел, подумал, походил туда-сюда по полу и снова поглядел на этот гладкий гипс. Затем тряхнул перьями:
– Они же сказали – не важно, куда колоть! Набери зелье в шприц и ударь наугад!
Феликс разломил ампулу, втянул сверкающую синюю жидкость в шприц, перевел дух, воткнул иглу в ногу повыше колена и надавил на поршень. Мгновенно под кожей словно чернильное пятно растеклось. Запрыгнув на кровать, ворон стал внимательно наблюдать за происходящим. Пятно держалось, сохраняя форму и цвет. Феликс коснулся пальцами места укола, потер, помассировал, и препарат будто ожил, стремительно растекаясь крошечными каплями. Когда пятно полностью исчезло, Паблито поинтересовался:
– Ты как? Что чувствуешь?
– Пока ничего.
– Может, тебе еще снотворного сразу выпить, таблеток пять-шесть, чтобы ничего и не чувствовать? Очнешься другим человеком. Безболезненно.
– Нет, хочу понимать, что происходит, я должен это ощущать. Да и вряд ли сейчас на меня подействуют какие-то таблетки.
– Как угодно кавалеру! – каркнул Паблито, топчась по черному покрывалу и практически сливаясь с ним цветом.
– Чем ты все время недоволен? – Феликс махнул рукой, сгоняя его на пол, но ворон перепрыгнул через ладонь и снова приземлился на кровать.
– Переживаю! Что тут непонятного? Мы с тобой все-таки сорок лет знакомы…
– Тридцать пять.
– Какая отвратительная мелочность! Так вот, за сорок лет… за сорок, я сказал, за сорок, да! Я к тебе привык, научился смотреть и думать почти как человек, до того поменялся, что с собственными собратьями не хочу водиться, скучно мне с ними. А ты все понимать не хочешь, чего ради я за тобой таскаюсь и волнуюсь о твоей сохранности!
Вдруг Феликс почувствовал уже знакомое ощущение жара и холода одновременно.
– Кажется, началось, – сказал он.
– Ложись скорее! – подпрыгнул ворон.
Мужчина лег на спину, вытягиваясь. В черноте спальни его тренированное в верховой езде и закаленное бесчисленными поединками тело выглядело ослепительно-белым, как сияющая, отполированная тысячами прикосновений скульптура в бархатном футляре.
Жар и холод усиливались, разливаясь болью и головокружением, стало труднее дышать, звуки сделались глуше, будто он погружался в толщу воды. Вскоре Паблито понял, что Феликс перестал его слышать. Птица замолкла, потопталась по покрывалу, выбирая место получше, уселась поудобнее и приготовилась терпеливо ждать.
Глава 13
Переход-превращение длился почти сутки, и было неясно, действительно легче переживает его Феликс на этот раз или все-таки нет. Создавалось впечатление, что мучения просто растянулись во времени. Феликс то выплывал ненадолго из тяжелого, муторного забытья, то проваливался обратно; сердце то принималось бешено колотиться, то резко затихало; на теле то проступали отчетливо синие вены, то исчезали вновь под мраморной белизной кожи. Измученный голодом ворон не хотел оставлять его надолго без присмотра, будто верил, что сможет помочь, если что-то вдруг пойдет не так. Поэтому Паблито слетал в гостиную и умудрился перетащить в спальню сначала хлеб, потом мясо.
В себя Феликс начал приходить часа за два до рассвета. Никаких осветительных приборов в спальне не имелось, свет, падающий из коридора, автоматически отключился где-то к полуночи, а ворон в полной темноте не видел, только и мог, что прислушиваться да догадываться, что там происходит. Хрипло откашлявшись, Феликс зашевелился, пытаясь приподняться и тихо произнес:
– Ничего не вижу…
– Я тоже, – с грустью посетовал ворон.
– А раньше видел в темноте лучше, чем при свете, – превозмогая головокружение и слабость, Феликс поднялся и сел на краю кровати.
– Значит, все хорошо, просто глаза поменялись и ночное зрение пропало! – обрадовался Паблито. – Скорее, давай выйдем из этого гроба на свет! Сможешь встать и идти?
– Попробую.
Поднявшись на ноги, мужчина сделал пару шагов и наступил сначала на что-то твердое, затем на что-то влажное.
– Что на полу разбросано? – нехорошим голосом произнес Феликс.
– Хлеб и мясо. Все не смог съесть, много было.
– Ты ел в моей спальне?!
– Скажи спасибо, что не нагадил еще! В твоей спальне! Что окном цивилизованно пользуюсь! Чистоплюй нашелся! Никакой от тебя благодарности не дождешься.
Воронье карканье болезненным эхом отдалось в гудящей голове.
– Не кричи!
Пошатываясь больше от непривычной слепоты, чем от слабости, Феликс вышел из спальни и направился в столовую. Там он включил напольный светильник и без сил упал в кресло. Выглядел Феликс ужасно: запавшие глаза, заострившиеся скулы, волосы прилипли ко лбу, блестящему от испарины, мраморная белизна кожи стала восковой. Но глаза… прозрачные, пронзительные светло-синие, в них словно неземной огонь полыхал.
Паблито потоптался по ковру, разглядывая лицо Феликса, и произнес задумчиво:
– М-да… Если так и останется, будешь и по ночам в черных очках ходить.
– Почему? Что не так? – Его голос все еще звучал устало.
– Твои глаза! Даже не знаю, что страшнее – те жуткие черные или эти жуткие синие! Но черные хоть не так были заметны, а эти светятся, как… как лампочки!
– Мелочь, это решаемо. – Феликс прижал ладонь к груди, вслушиваясь в биение сердца. Стучало оно с перебоями: выравнивало темп, но вдруг словно проваливалось куда-то. – Когда рассвет?
Ворон покрутился на месте, выискивая взглядом настенные часы.
– Через час пятнадцать.
– Хочу его встретить.
Феликс сделал попытку встать с кресла, но его остановило оглушительное карканье:
– Час будешь на балконе стоять?! Еще голова закружится! Вниз шарахнешься! Вот за пятнадцать минут и пойдешь! Сиди пока, отдыхай! А то ты сейчас ни на человека, ни на вампира… вообще неизвестно на что похож!
У Феликса еще не было сил возражать. Он откинулся на спинку и рассеянно стал смотреть в пространство. Не зная, чем себя занять, Паблито походил по комнате, вышел в коридор и услыхал какой-то шорох со стороны прихожей. Решив, что явились крысы, он заторопился к входной двери – она так и оставалась приоткрытой из-за сломанного замка. Выглянув в щель, Паблито увидал чьи-то ноги в оранжевых тапочках. Поднимая голову, он рассмотрел сначала цветастый халат, затем тонкую шею, сморщенное личико и стрижку серо-седых волос. Гостья мялась у порога, норовя заглянуть за дверь. Недолго думая, ворон высунул голову, ударил клювом по оранжевому тапку и так же быстро спрятался обратно. От неожиданности старушка вскрикнула и отскочила. Послышались удаляющиеся шаги, открылась и закрылась дверь квартиры напротив. Паблито осторожно выглянул в щель. На площадке было пусто и тихо.
