Я не думал. Просто повернул ключ зажигания и втопил педаль газа. В голове билась одна-единственная мысль: "поймать-обнять-согреть-поцеловать".
Солнышко, что же случилось, раз ты в пять утра выскакиваешь из дома и бежишь, не разбирая дороги?
Глава 13
/Фелисити/
Холодно…
Эта мысль билась в голове и отголосками гуляла по телу, которое отзывалось мурашками и дрожью. Физический уровень восприятия, в котором я давно промокла под дождем и влажная одежда прилипла к телу, слился с моральным. А там меня просто выморозило.
Что осталось от моей семьи?
Сестра-наркоманка, которая считает, что я должна решать ее проблемы, и, конечно же, ее не беспокоит вопрос, как именно я отмазала ее от полиции и заплатила штраф. Мать давно уже обвенчалась с алкоголем, и ее волнуют лишь новые встречи с этим губительным "возлюбленным", а не дочери. Ради пары баксов на джин меня называют шлюхой, а про сестру…
Я всхлипнула.
Ничего нет… У меня больше ничего и никого нет. Я совершенно одна в этом мире и на меня всем плевать.
Хотя, не всем. Есть Эштон, который никогда не оставлял меня. Но как я теперь могу строить с ним жизнь? Ведь в чем-то Адам прав… Я не смогу забыть о том, что между нами произошло. Не смогу отдаваться Эшу со всей страстью, которой я к нему просто не испытываю. В нашей супружеской постели всегда будет третий лишний. Адам Браун.
Да и будет ли у нас теперь супружеская постель после того, что я испытала? Это подло по отношению к жениху.
Дождь стекал по лицу, и я машинально облизнула влажные от слез и капель губы. Соль и пепел. Ну да, не может же вода, проливающаяся над мегаполисом, быть родниково-чистой.
Так и я не могу быть такой же, как и была. Браун отравил меня, как большой город этот дождь.
В этот момент рядом затормозила машина, и я отшатнулась в сторону. За несколько секунд в голове промелькнули самые отвратительные сценарии. Район неблагополучный, тут часто пропадают люди, а особенно молодые и красивые девчонки.
Но почти сразу я поняла, что на таких элитных тачках местные гангстеры точно не разъезжают, а стоило открыться водительской двери, как все окончательно встало на свои места.
Он…
Высокий, в белой рубашке, которую мгновенно вымочил дождь, со взъерошенными волосами и больными, запавшими глазами. Адам быстро обогнул машину и, не спрашивая, схватил за руку, рванув к себе, впечатав в твердое тело и обняв двумя руками.
Из легких вышибло воздух.
Я жадно хватала его ртом, втягивала носом, но не могла насытиться, надышаться. Воздуха не было, лишь запах этого мужчины. Он проникал в меня, впитывался в кожу, клеймил… заставлял вспомнить!
– Отпусти меня!
Я со всей силы рванулась из рук профессора, думая, что он меня не отпустит и придется еще долго биться, как птице в силках, но Адам почти сразу разжал руки, и я отлетела, удержавшись на ногах лишь потому, что он поддержал меня под локоть.
– Фелисити, я… – начал мужчина, но я перебила его, зажимая уши и ощущая, как по лицу вдвое быстрее начинают бежать слезы, смешиваясь с ливнем.
– Молчи! Я не хочу, не желаю тебя слушать! Ты отказался! Ты сказал, что я ничего тебе не должна, ты сказал, что я тебе не нужна! ВСЕ! Уйди, Адам, уйди-и-и… – Я расфокусированным от шока взглядом посмотрела на его потрясенное лицо и поняла, что кричала. Закрыла ладонями глаза и едва слышно прошептала: – Пожалуйста… Уйди, пожалуйста.
– Нет, – твердо ответил Браун и вновь сделал шаг вперед, вынуждая меня отступить. – Фел, я идиот. Дурак. Ревнивый дурак.
Мои руки безвольными плетьми упали вдоль тела, и я, прямо посмотрев на мужчину, с каким-то мазохистским наслаждением заметила, как его лицо облепляют мокрые волосы, как катятся капли по гладкой коже, как на одежде не остается ни единого светлого пятнышка. Смотрела, запоминала образ, чтобы запереть его где-то в глубине души и… прощалась.
– Я не хочу, понимаешь? Мне с тобой слишком сложно, слишком больно. Слишком непонятно, Адам. Я не знаю, чего ты хочешь, зачем я тебе, как это все надолго… Уезжай. Оставь меня.
– Не уеду, – твердо ответил мне этот невозможный тип и, рванув вперед, вновь заключил в объятия, прижимая руки к телу и жарко шепча на ухо: – Паршиво мне без тебя, понимаешь? Хочу легкие выплюнуть, которые твоим запахом пропитались. Дома, куда не посмотрю, всюду ты. В голове от мыслей некуда деться. Подыхаю, Фелс…
– Опять о своем, да? – тихо спросила я, практически касаясь губами теплой и влажной кожи его шеи. – Ты решил, тебе удобно, тебе хорошо. А как же я, Адам? Или мои желания опять не учитываются и нужно вставать на колени? Или сразу давай приступим к остальным нетрадиционным видам секса? В чем дело? Ты же так хотел!
– Ш-ш-ш… Тихо маленькая, не кричи так, – вновь успокаивающе бормотал мужчина, лихорадочно гладя мою спину, плечи, мокрые волосы. – Прости меня, Фелисити, умоляю, прости. Я виноват, я знаю, но… черт, я не могу думать о тебе и том парне. Меня лютая злость берет, и в первую очередь на себя. Чужие женщины – это табу, Фелисити, понимаешь? Запретная территория. Я держался… Я старался не трогать тебя и даже не пересекаться лишний раз, но не смог. Когда ты ко мне пришла, я уже не смог. Я никогда больше не обижу тебя, маленькая. Никогда, слышишь?! Если бы это помогло, я бы сам на колени перед тобой встал, но…
– Вставай, – твердо ответила я, прервав его фразу.
Руки на моем теле замерли, Адам немного отстранился, удивленно глядя мне в глаза, и переспросил:
– Что?..
– Вставай на колени, – спокойно ответила я, не дрогнув встречая его взгляд. – Вдруг сработает? Око за око, Адам.
Он долго молчал, чуть сощурив синие глаза, а вокруг нас по-прежнему стеной лил дождь, отрезая от остального мира.
Сильные плечи под моими пальцами вздрогнули, а лицо Брауна окаменело, лишь дернулась мышца на щеке. Я жадно смотрела на то, как в нем борются гордость, не позволяющая рухнуть до состояния мужчины-тряпки, вымаливающего прощение у женщины, и осознание, что он не хочет меня терять. А он не хотел. Ладони профессора до боли сжимались на моем теле, не позволяя даже дернуться, что уж говорить о том, чтобы сдвинуться с места.
Он принимал решение, смирял гордыню, справлялся с собой.
Ломал себя.
Как я вчера.
Хватка на моем теле ослабла, Адам склонил голову и рывками, словно силой пригибая себя к земле, начал опускаться вниз. Я неверяще смотрела на его темноволосую голову. Да, я попросила, но я не думала, что он и правда на это решится.
Секунды растянулись на вечность. Он встал на одно колено, потом рывком, словно окончательно выбивая из себя опору, на второе, и протяжно выдохнул, двумя руками обнимая меня за талию и вжимаясь лицом в живот.
