– Это уместно было бы сделать перед тем, как мы представили друг друга родителям.
Лорел вспомнила поговорку о людях, закрывающих двери конюшни, когда лошадь уже убежала. Или, в их ситуации, выпила слишком много шампанского и нанесла завуалированные оскорбления всем вокруг.
– Считаешь, мы поздно спохватились? – Дэн уселся, прижавшись спиной к спинке кровати. – Но поговорить все же не помешает. Нам придется провести неделю со всеми этими людьми.
– Обманывая их, – неохотно признала Лорел. Если они не согласуют свою ложь сейчас, бог знает, когда им снова выпадет шанс.
Она тоже подтянулась повыше, придерживая скользкий верх атласной пижамы.
– История моей семьи известна, спасибо Мелиссе. – Ночной разговор с Дэном в темноте вызывал у Лорел чувство странной интимности. – Поэтому ты начнешь первым. Что не так с Венделлом и Линдой? Не могут пережить, что вы с братом не пошли по их стопам в медицину?
– Не совсем. Может, отчасти. Ты, наверное, заметила, что они относятся к моей работе без особого уважения.
– Как и к любой другой, если она не связана со спасением жизней. Но с Райли они ведут себя по-другому. Или нет?
– Райли всегда был золотым мальчиком.
Каждое слово Дэна казалось тяжелым, несло груз многолетних упреков, что он хуже брата. Неужели Мелисса испытывала такое же давление в первые шестнадцать лет жизни?
– Мне было около шести, когда он родился. Я помню жизнь без него, нормальное детство в нормальной семье. Появление Райли стало чудом. После меня врачи сказали маме, что она больше не сможет иметь детей. Но ты видела моих родителей, они не сдаются без боя. И любят отмечать победы.
– Значит, Райли был их победой?
– Он стал для них всем, а я словно бы перестал существовать.
– Знакомое чувство.
Лорел вспомнила лицо отца в день, когда впервые приехала к нему в дом Анжелы и Мелиссы. Осознание, что у него новая жизнь, семья, дочь. А она ему больше не нужна.
Дэн обнял ее за плечо, прижал к себе, и его тепло прогнало холод из души Лорел.
– Выходит, у нас очень много общего. Кто бы мог подумать…
– Имеешь в виду, что мы – старшие дети в семьях, где вся слава досталась младшим? Или что нас любили меньше, чем их?
– И то, и другое. Мы с тобой остаемся в тени и без особых претензий делаем дело под названием жизнь.
Лорел понравилось это выражение. Как и идея, что она когда-нибудь сможет жить не оглядываясь на Мелиссу, обретет собственные достоинство и ценность.
– Ты прав. Хорошо для разнообразия встретить того, кто понимает твою проблему.
Странно было сознавать, что, если бы Мелисса не передумала насчет сувениров, Лорел не получила бы возможность обнаружить в Дэне родственную душу. Внезапно мысль, что она могла бы провести предстоящую неделю без него, показалась невыносимой.
– И что ты сделал, поняв, что не можешь соперничать с Райли?
Лорел часто думала об этом применительно к себе. Если бы она раньше узнала, что у нее есть сестра или если бы отец оставил семью, когда Лорел была еще совсем маленькой, ее жизнь сложилась бы иначе. Возможно, у нее сохранилась бы потребность доказывать, что она чего-то стоит. Но она точно не потратила бы столько лет, стараясь возместить Мелиссе ущерб, в котором, как Лорел понимала в глубине души, не было ее вины.
– Ничего, – ответил Дэн. – Я знал, что не смогу стать тем, кем меня хотели видеть родители. Вторым Райли. Я решил делать все наоборот, годами бунтовал против всего, что моя семья считала важным. А сразу после школы сбежал в армию.
– И как тебе служилось?
– Оказалось, я в принципе не люблю, когда мной командуют. – Дэн улыбнулся. – Отслужил, сколько надо, демобилизовался и переехал в Лос-Анджелес.
– Где стал каскадером.
– Эта работа получалась у меня лучше всего. В армии я получил хорошую физическую подготовку, научился сохранять холодную голову в экстремальных ситуациях. Я знал, как сделать так, чтобы никто не пострадал. Мне поступало больше предложений, чем я мог принять, поэтому я создал фирму «Каскадеры Блэк Опс».
– Казалось бы, в этот момент родители должны были начать тобой гордиться.
– Только не мои. – Дэн говорил насмешливо, но Лорел слышала за беззаботным тоном скрытую боль. – С их точки зрения, в армии я делал что-то важное, пусть даже не то, что им бы хотелось. А теперь люди видят на экране результат моей работы, но не знают, что она моя. Это приводит родителей в бешенство. Они слишком ценят публичное признание.
«Безумие какое-то, – подумала Лорел. – А я считала, что у моей семьи не все дома. По крайней мере, никто из моих не требует, чтобы я стала знаменитой. Это вотчина Мелиссы. Честно говоря, я вообще не представляю, чего они от меня хотят».
– Теперь ты, – сказал Дэн. – Я слышал историю вашей семьи в изложении Мелиссы. А как все было с твоей точки зрения?
Лорел села среди подушек по-турецки, лицом к нему. Она не могла припомнить, когда кто-то в последний раз интересовался ее версией семейной драмы.
– Пока мне не исполнилось шестнадцать, у нас тоже была нормальная семья. Дом, школа, родители, переходный возраст. Но однажды отец пришел с работы и заявил, что бросает нас.
Лорел глубоко вздохнула, сдерживая подступающие слезы. Она надеялась, что темнота скроет от Дэна ее печаль.
– Я слышала, как мама плакала и кричала, пока он собирал вещи. Потом отец спустился, поцеловал меня в лоб, сказал, что мы скоро увидимся, и ушел. Мама слегла, я ухаживала за ней и почти не выходила из дома, пока не кончились продукты. В супермаркете люди шептались, показывали пальцем. Прислушавшись, я узнала, что у моего отца есть другие жена и дочь. И что он выбрал их, а не нас.
Это были цветочки. По-настоящему ядовитые ягодки шли дальше.
– Какое-то время я старалась не думать, что случилось. Мне нужно было заботиться о маме. Она совсем раскисла, когда я сказала ей, что знаю про ту семью. Может быть, она перенесла бы уход отца легче, если бы он сумел сохранить причину в тайне. Но после того, как я подтвердила то, что он сам рассказал маме, она сдалась, потеряла интерес к жизни.
Лорел не могла забыть, как приходила из школы и заставала мать на том же месте, где оставила ее в полдевятого утра. В той же позе. Лорел старалась стать самой хорошей дочерью, чтобы дать ей стимул жить дальше и чувствовать другую любовь вместо той, которую она потеряла. Но ее усилий оказалось недостаточно, чтобы залатать черную дыру в сердце брошенной женщины. Мать видела в Лорел лишь дочь своего отца и не могла простить ей это.
Восемь лет назад мама уехала в Испанию и поселилась вместе со школьной подругой. Несмотря на угрызения совести, Лорел считала, что расстояние пошло на пользу их отношениям. Перезваниваться и изредка обмениваться открытками оказалось легче, чем общаться лицом к лицу.
