– Вариан, – стонала она. – Ох, боже, вы меня убиваете!
Но он продолжал жестокую пытку, пока она не оказалась на грани оргазма, и тут атаковал ее – медленно, размеренными ударами.
– Да, вот теперь, – прошептал он ей на ухо. – Сейчас, моя любимая!
Казалось, она вот-вот взорвется. Но он двигался в ней, и ее возбуждение начало нарастать снова, и скоро Нисса потеряла ощущение реальности. Она парила в небесах и в то же время таяла, растворяясь без следа. Царапала его ногтями, крепко обхватывая ногами его торс. Казалось, это будет длиться вечно, но он вдруг зарычал, изливая страсть в ее тайный сад. Их тела слаженно содрогались, сплетаясь в крепких объятиях, пока не остыл их жар. Теперь оба хватали ртом воздух, чтобы отдышаться.
Не в силах выдержать эту бурю ощущений, Нисса начала рыдать как безумная.
– Ох, боже! – кричала она. – У нас никогда такого не было, Вариан! Было чудесно, но не так, как сегодня! – Она уткнулась ему в плечо, горячие слезы обжигали его кожу.
– Знаю, – прошептал он, его голос дрожал. То, что произошло сейчас между ними, было откровением для него не меньшим, чем для нее. Никогда еще не любил он Ниссу так сильно. Он крепко обнял жену, и ей стало так спокойно в его любящих руках.
Несколько минут они лежали перед камином и молчали. Потом Нисса тихо заговорила:
– Наверное, милорд, нам стоит одеться. Что, если кто-нибудь придет и обнаружит, что мы закрылись на ключ? Готова спорить, что здесь, в Хэмптон-Корте, в покоях вашего деда, никто никогда не делал подобных возмутительных вещей!
Вариан засмеялся.
– Вероятно, нет, – согласился он. – Сейчас мы что-нибудь наденем, чтобы только добраться до спальни, любовь моя!
– Вот как? – Нисса устремила на мужа взгляд своих омытых слезами глаз. Они напомнили ему колокольчики под дождем.
– Я еще не закончил с вами, женушка, – с улыбкой ответил он. – Кроме того, чем еще заняться, если король в отъезде, королева в заточении, а весь двор трясется от страха да гадает, что будет дальше? Я думаю, дорогая, что нам с вами очень повезло. У нас есть уютная спальня, а еще у меня есть вы, а у вас – я. И нам нужно поскорее сбежать в эту самую спальню, чтобы провести время в удовольствиях. Уехать мы все равно не можем. И я предпочел бы играть с вами в очень возбуждающие игры, нежели вместе с остальными слоняться по дворцу, выспрашивая, нет ли новостей.
– Да многие ли захотят сейчас с нами разговаривать? – усмехнулась Нисса. – На нас проклятие Говардов. Боюсь, что нам с вами, мой дорогой супруг, остается только запереться в спальне. – Протянув руку, она схватила сорочку и натянула ее через голову. Потом, обернувшись, она поманила его за собой, обольстительно улыбаясь. – Так вы идете, милорд?
Глава 16
Члены Тайного совета, сочувствовавшие Говардам, пришли к королеве и помогли ей написать письмо королю, в котором она умоляла о прощении. Кэтрин не блистала умом, но даже она поняла, что ее единственная надежда – это любовь короля. Нужно растрогать его и вымолить прощение, тогда Генрих остановит архиепископа, который явно нацелился на дальнейшее расследование того, чем занималась она уже после того, как стала королевой. Дядя постарался растолковать Кэтрин, насколько опасным становилось ее положение на самом деле. И она сумела-таки взять себя в руки и успокоиться. Страх – не лучший помощник для того, чтобы спасти свою жизнь и семью. Дерем ревновал к Тому Калпеперу. Она отвергла Дерема. Но Дерем, как подозревала Кэтрин, понимал, что происходит между нею и Калпепером. Нужно вызволить из Тауэра и Дерема, и Калпепера прежде, чем их подвергнут пытке и вырвут роковое признание.
«Я, несчастнейшая из подданных его величества, жалкое существо, недостойное милости вашего величества, настоящим заверяю покорность вашей воле и признание в содеянных мною грехах. И если недостойна я милости, не заслуживаю милосердия, даруемого всем прочим на этой земле, то на коленях и простирая руки умоляю я вас хоть о малой капле оного, дабы пролилось на меня, недостойную называться вашей супругой и подданной. Не могу выразить словами всей скорби, уповая тем не менее, что ваша добрая душа примет во внимание мою молодость, мое неведение, мою уязвимость и нижайшее признание и недвусмысленное объявление в содеянном, но всецело предаюсь состраданию и милосердию вашего величества. Сначала в том, что Мэнокс, посредством льстивых и сладкоречивых уговоров, вынудил меня, юную девицу, много раз терпеть его прикосновения к потайным частям моего тела, чего не пристало бы мне со всей честностью позволять. А также в том, что Фрэнсис Дерем, который посредством долгих уговоров заставил меня воплотить его нечистые помыслы, сначала лег в мою постель в камзоле и лосинах, а потом лег со мной совершенно голый и совершал со мною то, что совершает муж с женой, не раз и не два, но многократно, однако связь наша закончилась почти за год до того, как его величество король сочетался браком с Анной Клевской, и продолжалась четверть года или немногим больше. Смиренно умоляю вас принять во внимание, сколь убедительны молодые люди и сколь невинны и слабы молодые девушки. Страстно желая понравиться вашему величеству и ослепленная жаждой земной славы, я не могла и не сумела понять, насколько велик мой грех сокрытия прежних грехов от вашего величества, в то же время искренне намереваясь быть всю жизнь верной и преданной вашему величеству. И тем ужаснее казались мне мои преступления, чем сильнее проявлялась со временем бесконечная доброта вашего величества. Теперь я отдаю право судить мои грехи, препоручаю жизнь и смерть свою всецело вашему величеству и умоляю судить не по законам, а по бесконечной вашей милости, состраданию и милосердию, которые единственно способны оправдать мое поведение, достойное иначе лишь строжайшего из наказаний».
Эту скорбную мольбу передали королю. Прочтя письмо, Генрих впервые за все эти долгие дни почувствовал себя значительно лучше. Его бедная маленькая Кэтрин, которую обманули эти безнравственные и злонамеренные молодые люди! Разумеется, развода не избежать, ведь он не может жить в браке с порочной женщиной, которая до него уже была в связи с мужчиной. Но, по крайней мере, ему не придется ее казнить, как было с ее кузиной. Генрих улыбнулся. Он может даже держать Кэтрин при себе в качестве любовницы. Она умела замечательно ублажать его в постели.
Объявили о приходе архиепископа, и тот вошел почти неслышно.
– Ну что, Том? – нетерпеливо спросил король.
– Сомнений нет, ваше величество, – сказал архиепископ. – У Кэтрин была связь с Фрэнсисом Деремом, и они намеревались пожениться. Боюсь, ваш брак с нею должен быть аннулирован.
Король протянул священнику письмо королевы.
– Да, она признается. И теперь я спокоен, хотя мне жаль с нею расставаться. Она была хорошей женой, если угодно – лучшей из всех моих жен. Однако не могу же я иметь супругу недостойного поведения…
– Но это, вероятно, не все.
– Нет, Том, достаточно! – воскликнул король. – Я вполне удовлетворен результатом. Я любил Кэтрин, мою розу, так, как не любил ни одну женщину. Но теперь моя любовь умерла. Да будет так!
