– Но это выгодный союз для вашей милости, – сделал новую попытку Кромвель. – Брак с принцессой позволит вам противостоять союзу Франции и Священной Римской империи.
– Уверен, есть другие пути для достижения этой цели, – тихо заметил герцог Норфолк.
– Другого пути нет, – отрезал Кромвель. – И не может быть повода для расторжения союза. Ранее заключенных брачных договоров у нее нет. Нет и кровного родства между вами. Она не лютеранка, но скорее, как и ваша милость, исповедует доктрину главенства государства над церковью.
– Меня ввели в заблуждение! – зло рычал король. – Она совсем не такая, как мне ее описывали. Знай я заранее, милорды, то не допустил бы, чтобы она приехала в Англию! Теперь мне придется совать голову в петлю, которую ты мне приготовил, Кром. Меня попросту обманули. – Гневным взглядом король обвел собравшихся за столом, но самый яростный взгляд предназначался Томасу Кромвелю, и враги лорда-канцлера поняли, что теперь его дни сочтены. Наконец-таки сын мясника допустил ошибку!
Кромвель встал и сказал:
– В какой день ваше величество прикажет короновать принцессу? На Сретение, как было решено ранее?
Король смерил его гневным взглядом.
– Поговорим об этом, когда я сделаю ее своей королевой, – мрачно ответил он.
Кромвель поморщился, но продолжал:
– Ваше величество, очень скоро нам придется выехать навстречу принцессе, чтобы сопроводить ее в Лондон.
Не сказав больше ни слова, Генрих Тюдор вскочил из-за стола и покинул зал.
– Твое время на исходе, Кром, – дерзнул заметить герцог Норфолк.
– Я верный слуга королевскому величеству, в отличие от вас, герцог Томас, – ответил Кромвель. – И я еще не умер.
Король покинул Лондон и отбыл в Гринвич с огромной свитой придворных. Предполагалось, что они встретят Анну Клевскую и ее эскорт на Стрелковом холме поблизости от Блэкхита, откуда королю надлежало сопроводить невесту в Лондон. Генрих Тюдор спустился вниз по Темзе на барже. Сопровождающие его суда были богато украшены яркими шелковыми лентами, которые весело развевались на холодном ветру. Лорд-мэр Лондона и члены городского совета плыли на собственной барже, которая следовала сразу за королевской.
Анна выехала из Дартфорда, где отдыхала последние дни. Теперь в ее свите оставалась лишь сотня из прибывших с принцессой из Клеве. Две фрейлины-немки говорили по-английски – это были старшая сестра Ганса, Хельга фон Графштейн, тринадцати лет, и его кузина, Мария фон Хессельдорф, которой было двенадцать. Конечно, сестры Бассет их не замечали, зато остальные англичанки с радостью приняли немок в свою компанию. Обе девушки быстро научились играть на лютне, заслужив восхищение Кэт Говард. Бедняжка была весьма обескуражена неудачными попытками обучить музыке принцессу.
– У нее нет слуха, – жаловалась Кэт, потряхивая гривой каштановых кудрей. – Если король услышит, как она играет, боюсь, окончательно воспылает к ней отвращением.
– Зато она быстро учится танцевать, – с улыбкой возразила Нисса. – Принцесса очень грациозна. И за последние дни ее английский стал значительно лучше. Надеюсь, король будет ею доволен.
– Она старается изо всех сил, – согласилась Кейт Кэри. – Какая разница, что на портрете ее изобразили немножко другой?
– Боже правый, – тихо воскликнула Кэт Говард, – какой ты еще ребенок, Кейт, если не понимаешь, что мужчины первым делом смотрят на внешность женщины? Для большинства из них все прочее неважно.
– Надеюсь, не все мужчины таковы, – тихо сказала Нисса.
– Тебе-то не о чем беспокоиться, – ответила Кэт. – Ты самая красивая из нас. Ты похожа на маму?
– У меня ее глаза.
– Говорят, в те дни король был без ума от нее, – продолжала Кэт.
– Тогда ты знаешь больше, чем я. В те дни я была совсем крошкой, да и жила вдали от двора.
Для официального приема принцессы Анны они привезли в Лондон свои лучшие платья. Нисса выбрала бархатное платье цвета бургундского вина, отделанное по подолу и на рукавах мехом куницы. Нижняя юбка, из бархата винного цвета, была украшена вышивкой золотом. К платью прилагалась накидка с капюшоном, подол которой также украшал мех. Капюшон, однако, девушка надевать не стала, аккуратно забрав свои длинные темно-каштановые волосы под золотую сетку. Руки, затянутые в мягкие лайковые перчатки для верховой езды, уверенно сжимали поводья серой кобылки. Прочие девушки тоже были разодеты. Все помнили, как однажды покойная королева Джейн отослала домой Анну Бассет, велев нашить на лиф побольше жемчужин. Фрейлина королевы должна соответствовать высокому статусу своей госпожи. Она ни в коем случае не должна показаться оборванкой!
Принцесса Клевская спустилась со Стрелкового холма и проследовала в специально устроенный для нее шатер из раззолоченной парчи. Вокруг были возведены еще несколько, поменьше размером. Принцесса оказалась у подножия холма ровно в полдень, где ее встретили лорд-камергер, канцлер, духовник и прочие важные лица ее двора. Доктор Кэй обратился к высокому собранию на латыни. Он официально представил Анну ее новым придворным. Посол двора Клевских ответил доктору Кэй от имени принцессы.
Теперь наступила очередь официального представления дам, назначенных в свиту королевы. Каждая выходила на шаг вперед, делала реверанс и удалялась. Фрейлины шли последними, и Анна приветствовала их теплой улыбкой. Она была очень им благодарна – девушки так старались помочь ей приспособиться к новой жизни!
Погода стояла холодная, и принцесса испытала огромное облегчение, когда можно было сойти с богато украшенной колесницы и удалиться вместе с дамами в шатер, где уже пылали жаровни, источающие ароматный дым.
– Ах, мои девочки! – воскликнула леди Анна, мешая немецкие и английские слова. Она сняла перчатки и отдала их Элизабет Фицджеральд. – Холодная сегодня!
– Ваша светлость, нужно говорить так – «сегодня холодно», – осторожно поправила Нисса свою госпожу.
– Да, леди Нисса, – ответила Анна с улыбкой и кивнула. – Сегодня холодно. Так лучше?
– Намного лучше, мадам, – улыбнулась в ответ Нисса.
– Принесите принцессе стул, – громко приказала Кэт Говард, и требуемое было немедленно исполнено.
Анна Клевская села поближе к жаровне, протягивая руки к теплу, и тяжело вздохнула.
– Ганс! Где ты?
Паж поспешно выступил вперед и поклонился.
– Я здесь, мадам, – ответил он на родном языке.
– Держись рядом, Ганс. Нисса – очень услужливая девушка, благослови ее Господь. Но она не так хорошо владеет нашим языком, как ей бы хотелось. Ты мне понадобишься. Где король?
– Сейчас как раз выехал из Гринвича, мадам.
Юный виконт Уиндхем встал возле сестры.
– Ты хорошо с ней ладишь, правда? – спросил он. – Но она не очень похожа на свой портрет, согласна? Я слышал, король в ярости!
