Утром двадцать четвертого июня король вошел в покои королевы и сказал так, чтобы услышали все:
– Погода что-то жарковата для июня, мадам. Боюсь, скоро начнется чума. Я желал бы, чтобы вы сегодня же отбыли в Ричмонд ради собственной безопасности. Я присоединюсь к вам дня через два.
Затем, как и предписывали правила этикета, король поцеловал королеву в щеку, после чего удалился. Больше они никогда не встречались как супруги.
Скоро придворные вовсю шептались о том, что король отправляет жену в Ричмонд «ради безопасности ее здоровья». Анна покорно повиновалась. Улыбаясь, она махала рукой людям, которые толпились на всем пути ее следования, от всего сердца приветствуя свою королеву. В тот же вечер, к всеобщему изумлению и негодованию, короля и Кэтрин Говард развлекал епископ Гардинер, который устроил в их честь торжественный банкет в своем дворце. Двор гудел, как пчелиный улей. Ни у кого не оставалось сомнений, что Генрих намерен заменить Анну Клевскую, причем очень скоро – вот только каким образом?
Через пять дней после отъезда королевы в Ричмонд был вынесен Акт о наложении наказания на Томаса Кромвеля. Поскольку он обвинялся в измене, его лишили гражданских прав, а имущество конфисковали. Король так и не отправился к супруге в Ричмонд, но теперь все понимали, что он и не собирался этого делать. В первую неделю июля палата лордов сделала официальный запрос, дабы король разрешил Церкви изучить законность его женитьбы на Анне Клевской. Генрих даровал такое разрешение, заявив, будто его «женили против собственной воли». Эти слова изрядно развеселили придворных. Все прекрасно знали, что король ничего не делает против воли!
В тот же день Тайный совет отправился в Ричмонд проведать королеву. Надлежало получить ее согласие на проведение расследования. Вельможи, вне себя от тревоги, плыли по Темзе. Был чудесный летний день, один восхитительный вид сменялся другим, но они ничего не замечали.
– Слава богу, она не Екатерина Арагонская, – говорил своим спутникам на первой барже лорд Одли.
– Да уж, – согласился Саффолк. – Он в таком настроении, что тянуть больше нельзя. Да и Кэт Говард, как и те две, машет у него под носом своей добродетелью, словно это трофей, который он должен завоевать. Он не сможет раздвинуть ей ноги прежде, чем она не получит кольцо на палец и королевскую свадьбу. – Саффолк покачал головой. – Все они играют в эту игру, да только он ничему не учится. Сначала Болейн, потом леди Джейн, и вот теперь эта девица.
– Надеюсь, – тихо произнес архиепископ Кранмер, – королева Анна примет во внимание ваши резоны. Она дама практичная и в высшей степени разумная.
Итак, Тайный совет на трех баржах прибыл в Ричмонд. Королева, которую не предупредили, встретила их настороженно. Что, если Хендрик передумал, изменив условия расторжения их брака, о которых они втайне условились несколько месяцев назад? Что, если решил отослать ее назад в Клеве? Волнуясь, Анна рассматривала гостей. Герцог Саффолкский, лорд-председатель Тайного совета, осторожно обрисовал положение, полагая, что его сообщение станет ударом для молодой королевы. Он попросил юного Ганса фон Графштейна быть переводчиком на родной язык Анны. Нужно было убедиться, что она все правильно понимает и отдает себе отчет в том, что происходит. Фрейлины вытаращили глаза. Будет что рассказать, когда все закончится! Они вертели головами туда-сюда, внимая то Анне, то Тайному совету.
– Итак, – сказала Анна Гансу на родном верхненемецком, – вот и наступил конец. Он получит свою юную невесту и проведет лето в романтической любви. Боже, помоги этой девушке! – Она промокнула голубые глаза льняным платочком с кружевной каймой. Пусть зрители думают, будто она убита известием о перемене своего положения.
– Ваше величество, что мне сказать герцогу? – спросил Ганс.
– Я сама отвечу ему, Ганс, – сказала она мальчику. И, повернувшись к герцогу Саффолкскому и прочим членам Тайного совета, она сказала по-английски: – Питая любовь и глубочайшее уважение к его величеству я, милорды, согласна препоручить разрешение этого дела Церкви, как того желает мой господин король.
И, скромно сложив руки, она присела в реверансе.
– Вы уверены, что она поняла все в точности? – пробурчал герцог Саффолк. Осложнения ему были ни к чему.
– Да, милорд, – ответила королева, чем очень его удивила. – Я все понимаю. Его величество беспокоится, что наш с ним брак не совсем законный. Я доверяю его величеству; он не стал бы вмешивать сюда Церковь, если бы серьезные сомнения не терзали его душу. Ведь так? Следовательно, я, как хорошая супруга, должна пойти навстречу его желанию расследовать это дело. Так я и поступлю. – Анна улыбнулась.
– Благодарю вас, мадам, – сказал архиепископ. – Воистину, вы образец супружеской покорности для всех женщин! Его величество будет очень рад.
И члены Тайного совета отбыли восвояси, очень довольные тем, как легко устроилось дело. Но герцог Томас все еще терзался подозрениями.
– Что затевает эта женщина, хотел бы я знать? Казалось, она даже радовалась! Но она наверняка понимает, что желание короля расследовать законность их брака неизбежно приведет к тому, что она потеряет и мужа, и корону.
– Возможно, – спокойно заметил архиепископ, – это отвечает ее интересам. Понимаю, Томас, что вам трудно представить себе такое, однако встречаются люди, которых не интересует земная власть.
– Тогда они просто глупцы! – рявкнул Норфолк.
Узнав об успехе миссии Тайного совета, король чрезвычайно воодушевился. В их тайном сговоре Анна проявила себя весьма разумной женщиной. Но король боялся, что она лишь убаюкивает его бдительность; но, когда дело дойдет до огласки, она начнет протестовать, чтобы удержать корону на своей голове.
На следующий день Генрих написал обращение к священникам, чтобы дать ход расследованию в отношение женитьбы на Анне Клевской. В своем обращении он указывал, что его намерения были самыми достойными, несмотря на тот факт, что тогда он не хотел жениться снова. Он вступил в новый брак ради блага королевства, чтобы обеспечить преемственность власти путем рождения новых детей. Многочисленные донесения расхваливали принцессу Клевскую. Но стоило ему бросить взгляд на эту женщину, когда она высадилась на берегах Англии, как ему стало совершенно ясно, что он никогда не сможет ни полюбить ее, ни заставить себя с нею спать. Вопреки дурным предчувствиям, он согласился на брачную церемонию, поскольку не видел достойного способа избежать брака, не запятнав честь этой бедной леди, которая оказалась беззащитной пешкой в политической игре. И все же ему не давала покоя мысль о ее предварительном брачном сговоре с сыном герцога Лотарингского; не сумел он также консуммировать свой брак должным образом. Не имея никаких скрытых мотивов на расторжение брака с принцессой Клевской, он сомневался – является ли его супружество юридически безупречным?
Были вызваны свидетели, которым надлежало дать ответ перед церковным советом. Адмирал Фицуильям, граф Саутгемптонский и сэр Энтони Брауни – все они поведали суду о том, что принцесса Клевская не понравилась королю с первого взгляда. Доставленный из Тауэра Кромвель под присягой показал, что король был несчастен и отчаянно желал отделаться от этого союза – таков был последний поступок верного и преданного слуги! Выслушали также королевских медиков. Доктор Чемберс подтвердил, что король сообщил ему и доктору Баттсу о своей неспособности физически скрепить брак с леди Анной.
