– Мы должны отправить Кэт особенный подарок, – сказала Нисса мужу.
Во время медового месяца король и его двор переезжал сначала через Суррей и Беркшир в Графтон в Нортгемптоншире, затем в Данстейбл и Мур и, наконец, в Виндзор. Говорили, что король стал другим человеком. Он как будто сбросил груз прожитых лет и снова стал тем юношей, что был когда-то. Просыпался где-то между пятью и шестью часами утра, в семь присутствовал на церковной службе, затем скакал верхом до десяти утра, после чего обедал. Днем играл в кегли, стрелял из лука, а потом ночь напролет танцевал вместе со своей красивой и веселой женой. Похоже, его нога зажила, да и нрав значительно улучшился.
Международная обстановка не требовала его личного внимания. Родня принцессы Клевской была довольна тем, какие щедрые условия он предложил Анне. Говорили, будто герцог Вильгельм выражал удовольствие относительно того, что сестра пребывает в достатке и благополучии. Франция и Империя продолжали грызться меж собой, но в этом не было ничего нового. Поэтому в это знойное лето тысяча пятьсот сорокового года Генрих Тюдор мог думать лишь об удовольствиях. И кроме герцогов Норфолкского и Саффолкского, мало кто мог бы припомнить, что видел короля в столь веселом настроении.
Граф Марч уже дважды откладывал приезд в Уинтерхейвен – Нисса была нездорова. Он уже задавался вопросом, сумеет ли вообще уговорить супругу покинуть Риверс-Эдж, и в самом конце августа, накануне сентября, поделился своей тревогой с тещей, которая очень ему сочувствовала.
– Подождите до середины сентября, Вариан, – посоветовала Блейз. – Тогда она будет достаточно сильна, чтобы путешествовать. Будет не так опасно.
– Не так опасно? – не понял Вариан. – При чем здесь переезд в Уинтерхейвен? Что тут может быть опасного?
Блейз удивилась:
– Неужели Нисса ничего вам не сказала?
– О чем?
У графини Лэнгфорд вытянулось лицо.
– Господи! – воскликнула она. – Похоже, Нисса ни о чем не догадывается.
– О чем?! – вскричал граф Марч.
– Идемте со мной, Вариан, – сказала Блейз и отправилась искать Тилли. Она обнаружила камеристку дочери в гардеробной – она подшивала нижнюю юбку хозяйки. – Тилли, – обратилась к ней графиня Лэнгфорд. – Когда в последний раз у твоей госпожи были месячные? Подумай хорошенько, потому что это важно.
– В июне, миледи. Что-то не так?
– Не кажется ли тебе странным, девочка, что с тех пор кровь больше не приходила? Почему ты не сообщила мне об этом сразу, как только вы вернулись в Риверс-Эдж?
Тилли казалась сбитой с толку. Зачем бы ей докладывать матери леди Ниссы о таких подробностях? И вдруг до нее дошло. Девушка прижала ладонь к губам и округлила глаза.
– О-ох, – только и смогла произнести она.
– Действительно, – заметила графиня Лэнгфорд. – Тилли, где сейчас твоя хозяйка?
– Она прилегла, миледи. Ее снова одолел приступ дурноты, – ответила Тилли.
Блейз торопливо направилась в спальню дочери. Вариан следовал за ней по пятам. Нисса лежала в постели. Она была бледна и сжимала в руке платочек, смоченный лавандовым маслом, который прижимала к носу.
– Дитя мое, как могла ты прожить всю жизнь в этом доме и не догадаться, что с тобой такое? – начала Блейз без всяких предисловий. – Нисса, у тебя семеро братьев и сестер. Неужели у тебя ни разу не возникло подозрений?
– Каких подозрений, мама? – слабым голосом откликнулась Нисса.
– Даже не верится, что я могла воспитать такую бестолковую дочь! – вспылила Блейз. – Ты носишь дитя, Нисса! Все просто, как платок, которым ты тычешь себе в нос. Из того, что мне поведала Тилли, я могу заключить, что ты должна родить где-то в середине или в конце марта. Ах, как я рада! Наконец-то я стану бабушкой!
Выслушав мать, Нисса сделалась еще бледнее. Ее бедный желудок скрутило судорогой. Она едва успела схватить ночной горшок, как ее вырвало. Бисеринки пота покрывали ее лоб. Со стоном поставив горшок на пол, она снова прижала к носу платок.
– Не припомню, чтобы ты так же мучилась, мама, когда носила ребенка. Я думала, это все рыба, которую мы ели за обедом. Разве возможно, чтобы я была беременна? Еще слишком рано.
Блейз рассмеялась.
– Вы с Варианом все время проводите в постели! Поэтому меня совсем не удивляет, что у тебя будет ребенок. Как раз наоборот – было бы странно, если бы ты до сих пор не забеременела. Женщины нашей семьи известны своей плодовитостью. Например, твоя бабка произвела на свет твоих дядюшек-близнецов всего через три месяца после того, как у меня родилась ты!
Так у нас будет ребенок, думал потрясенный Вариан. Наконец он обрел дар речи:
– Ох, дорогая, как мне тебя благодарить?
Слезы стояли в глазах графа Марча.
– Наверное, мама права, – прошептала Нисса.
– Разумеется, я права, – твердо сказала Блейз. – В таких вещах я никогда не ошибаюсь.
– Я надеялся, что мой первенец родится в Уинтерхейвене, – тихо произнес граф. – Но я понимаю, что Нисса не сможет путешествовать в деликатном положении. Нам придется воспользоваться вашим гостеприимством.
– Чепуха! – воскликнула теща. – Через неделю-другую этот неприятный период закончится, и Ниссе станет гораздо легче. Не вижу, почему бы ей не отправиться в Уинтерхейвен. Вам пора возвращаться домой, милорд. Моей дочери предстоит немало потрудиться, учитывая, как долго Уинтерхейвен был необитаемым. Нужно обучить слуг и навести порядок в доме. Подозреваю, обстановка там старая и вышедшая из моды. Нисса говорит, что в вопросах устройства дома вы даете ей полную свободу действий.
– Это мой первый ребенок! – встревоженно воскликнула Нисса. – В Уинтерхейвене я буду совершенно одна! Ох, мама, позволь мне остаться!
– Я приеду к тебе, Нисса, когда придет время, – ответила мать. – Кроме того, живя в Уинтерхейвене, ты будешь по соседству с Эшби. И твоя бабушка знает все и о младенцах, и о том, как они появляются на свет. Все будет в порядке. А теперь мне нужно пойти и подготовить Тони к счастливому известию.
Блейз вышла из спальни со счастливой улыбкой на устах.
– Вы это сделали намеренно! – обиженно воскликнула Нисса.
– Клянусь, что думал только о нашем обоюдном удовольствии, – ответил Вариан и усмехнулся. Зря она обвиняла его, в таких делах он разбирается ничуть не лучше ее самой; даже не догадался, что жена в положении! – Как могли вы не знать? – спросил он вслух.
– Наверное, это потому, что я никогда не обращала внимания на мамино состояние, когда она носила, – немного смягчившись, сказала Нисса. – Обычно мы ничего не знали. А потом, в один день, у нее вырастал живот, и мама объявляла, что скоро у нас появится очередной маленький братик. Нас с Филиппом это почти не волновало; мы играли друг с другом и были сами по себе. Джайлз родился, когда мне было почти восемь. Щенки, котята, пони – все это было гораздо интереснее, чем мама и малыш.
