Каррера встретился со мной взглядом и вздернул бровь. Я пожал плечами.
– Нет, вы ошибаетесь, – вежливо сказал командир «Клина». – Я довольно хорошо представляю, насколько экономны в отношении правды были ваши коллеги из «Мандрейк». Признаться, другого я и не ожидал.
Профессиональная выдержка Хэнда подвела его, и он озадаченно замолчал. Это почти стоило усмешки.
– В любом случае, – продолжил Каррера, – проблема объективной истины меня не очень волнует. Мне заплатили.
– Меньше, чем могли бы, – тут же оправился Хэнд. – Мои действия одобрены Картелем.
– Уже нет. Ваши нечистоплотные дружки вас продали, Хэнд.
– Значит, это было с их стороны ошибкой, коммандер. Вам совсем не обязательно ее повторять. Поверьте, я не хочу, чтобы расплачиваться за нее пришлось тем, кто этого не заслуживает.
Каррера чуть заметно улыбнулся:
– Вы мне угрожаете?
– Совсем не обязательно ставить вопрос…
– Я спросил, угрожаете ли вы мне, – дружелюбно произнес Каррера. – Был бы очень признателен услышать простое «да» или «нет».
Хэнд вздохнул:
– Скажем так, я могу прибегнуть к помощи определенных сил, о которых мои коллеги не подумали. Или же недооценили их.
– Ах, да. Я забыл, что вы верующий, – Каррера, казалось, посмотрел на стоящего перед ним человека с неподдельным интересом. – Хунган. Вы верите, что… духовные силы… можно нанять, как солдат.
Сбоку хихикнул Ломанако. Хэнд снова вздохнул:
– Коммандер, я верю, что мы оба цивилизованные люди, и…
Его прошил насквозь луч бластера.
Каррера, должно быть, выставил луч на расфокус – мелкие бластеры обычно оставляют отверстия поскромнее, а у командира «Клина» был ультракомпактник. Он был едва заметен в сжатом кулаке; между суставами фаланг пальцев виднелся треугольный хвостик излучателя, от которого шла еще видимая волна остаточного тепла, отметил мой внутренний посланник.
Ни отдачи, ни вспышки, ни толчка. Только треск выстрела – и Хэнд уже стоял, удивленно моргая, с дымящимся отверстием в животе. Затем, очевидно, уловив запах собственных опаленных кишок, он взглянул вниз и пронзительно вскрикнул – одновременно от паники и боли.
Ультракомпактники перезаряжаются довольно долго, но я и без помощи периферийного зрения понимал, что бросаться на Карреру было бы ошибкой. Сержанты на погрузочной палубе, Ломанако сбоку от меня, да и группа офицеров, оказывается, вовсе не собиралась расходиться – они просто рассредоточились, давая нам возможность зайти в ловушку.
Ловко. Весьма ловко.
Продолжая поскуливать, Хэнд пошатнулся и резко осел на песок. Некая жестокая часть меня нашла зрелище комичным. Руки Хэнда загребали воздух над разверстой раной.
«Я знаю, каково это, – вспомнила другая часть меня, неожиданно испытав прилив сострадания. – Чувствуешь боль, но боишься прикоснуться».
– Вы снова ошиблись, – сообщил Каррера скорчившемуся у его ног менеджеру; голос командира «Клина» был таким же ровным, как и до выстрела. – Я не цивилизованный человек, Хэнд, я солдат. Профессиональный дикарь, работающий по найму на вам подобных. Не хотелось бы мне говорить, кем при таком раскладе являетесь вы. Скажу только, что в Башне «Мандрейк» вы вышли из моды.
Поскуливание Хэнда все больше начинало походить на обычный крик.
Каррера обернулся ко мне:
– А, можешь расслабиться, Ковач. Только не говори мне, что сам не хотел сделать то же самое.
Я пожал плечами, изображая равнодушие:
– Пару раз хотел. И сделал бы, рано или поздно.
– Ну вот теперь не придется.
Хэнд изогнулся и попытался сесть ровно. Из глубины его агонии на поверхность всплыли какие-то слова. Боковым зрением я отметил две двинувшиеся к нему фигуры: периферийное сканирование, почти болезненное из-за прилива адреналина, узнало в одной из фигур Сутьяди, в другой – ну-ка, ну-ка – Таню Вардани.
Каррера махнул рукой, отгоняя их:
– Нет, в этом нет необходимости.
Хэнд действительно что-то говорил – какие-то шипящие рваные звуки, слова языка, который мне приходилось слышать лишь однажды. Левая рука менеджера со странно растопыренными пальцами тянулась к Каррере. Я присел на корточки рядом с Хэндом, неожиданно тронутый его искаженным лицом и той силой, которая в нем вдруг проявилась.
– Что там? – наклонился к нам командир «Клина». – Что он говорит?
Я отодвинулся:
– Думаю, он вас проклинает.
– А… Ну, учитывая обстоятельства, это понятно. И все-таки, – Каррера сильно, со всего размаху пнул Хэнда под ребра; тот вскрикнул и свернулся на песке в позе эмбриона; заклятие оборвалось, – непонятно, зачем нам это слушать. Сержант.
Ломанако шагнул вперед:
– Сэр.
– Ваш нож, будьте добры.
– Есть, сэр.
Надо отдать Каррере должное – он никогда не приказывал своим людям сделать то, чего предпочел бы не делать сам. Взяв у Ломанако вибронож, он включил его и снова пнул Хэнда, перевернув его на живот. Крики Хэнда перешли в кашель, хрип и сипение. Прижав его коленом к песку, Каррера начал резать.
Приглушенный крик Хэнда перешел в визг, когда лезвие вошло в мякоть, и резко оборвался, когда Каррера перерезал позвоночный столб.
– Так-то лучше, – пробормотал командир «Клина».
Он сделал второй надрез в основании черепа – куда ловчее, чем я в офисе промоутера в Лэндфолле, – и выдернул кусок позвоночника. После чего выключил нож, тщательно вытер его об одежду Хэнда и поднялся. Кивнув, вручил Ломанако нож и вырезанный сегмент.
– Спасибо, сержант. Отнесите Хаммаду, передайте, чтобы не потерял. Мы только что заработали премию.
– Есть, сэр, – Ломанако оглядел лица стоявших вокруг. – А… эм-м?
– Ах, да, – Каррера поднял руку. На его лице вдруг проступила усталость. – Это.
Он уронил руку, словно та была ненужным мусором.
Сверху, с погрузочной палубы, раздался хлопок выстрела – приглушенное «бух» и хитиновое шуршание. Подняв голову, я увидел, как на нас летит что-то вроде роя искалеченных нанокоптеров.
Интуиция мгновенно подсказала, что нас ждет, и я принял это со странной отрешенностью. Боевые рефлексы не сработали, наверное, из-за радиационного отравления и тетраметового отходняка. Я успел только посмотреть на Сутьяди. Наши глаза встретились, и его рот дернулся. Он все понял, как и я. Словно на экранах нашего зрения мерцала одна и та же алая надпись.
Игра…
А потом на нас обрушились пауки.
На самом деле никакие это были не пауки, но так казалось со стороны. Выстрел миномета был сделан почти под прямым углом на малой мощности для более компактного рассеяния. Серые ингибиторы размером с кулак упали на песок, покрыв собой окружность примерно в двадцать метров. Ближайшие к нам ударялись о корпус боевой машины, скользили и пытались удержаться, прежде чем свалиться вниз. Они делали это с упорной сосредоточенностью, о которой я позже вспоминал с усмешкой. Остальные плюхались прямо на землю, вздымая фонтанчики бирюзового песка, и тут же спешили выбраться из крохотных кратеров, напомнив мне крохотных самоцветных крабиков из виртуального тропического рая Тани Вардани.
