– Чего ты желаешь, корпоративный раб?
– Назовешь меня так еще раз, и я все-таки нажму на спусковой крючок.
– Он не к тебе обращается, Ковач, – Хэнд чуть заметно кивнул на «калашников», и я вложил оружие в кобуру. – Коммандос из спецназначения, Могильер. Свежие смерти, не более месячной давности. И мы торопимся. Всё, что есть в наличии.
Могильер пожал плечами.
– Самые свежие здесь, – произнес он и бросил крабов на гору стеков, где они тут же принялись деловито шарить, аккуратно подбирая клешнями один металлический цилиндр за другим, поднося каждый к синему свету объектива и бросая обратно. – Но если вас поджимает время…
Он подвел нас к стоящему в стороне киоску довольно мрачного вида, где, склонившись над столом, сидела худая женщина с лицом настолько же белым, насколько черным было лицо Могильера. Перед ней стоял плоский поддон со стеками. Тихий пронзительный визг инструмента, очищающего их от фрагментов кости, звучал еле слышным контрапунктом к басовым тонам хруста, скрежета, грохота лопат и ведер за нашими спинами.
Могильер обратился к женщине на языке, на котором ранее говорил с ним Хэнд, и та медленно поднялась из-за стола с инструментами. С полки в глубине киоска она взяла тусклый металлический контейнер размером примерно с наблюдательный дрон и вернулась обратно. Держа контейнер в вытянутых руках, она постучала невероятно длинным ногтей с черным лаком по символу, выгравированному на металле. Затем произнесла несколько раскатывающихся эхом слогов, принадлежащих тому же незнакомому языку.
Я взглянул на Хэнда.
– Избранные Огона, – объяснил он без всякой иронии. – Облачены в железо в честь покровителя железа и войны. Воины.
Он кивнул, и женщина поставила контейнер. Взяв с одного конца стола чашу с ароматизированной водой, она омыла руки и запястья. Как зачарованный, я смотрел, как она кладет влажные пальцы на крышку контейнера, закрывает глаза и нараспев произносит еще несколько слов. Закончив, женщина открыла глаза и сняла крышку.
– Сколько кило вам нужно? – на фоне всей этой церемониальной почтительности вопрос Могильера выглядел неуместно прагматичным.
Хэнд протянул руку и зачерпнул из контейнера пригоршню серебристо-чистых стеков.
– А сколько ты с меня собираешься содрать?
– Семьдесят девять пятьдесят за кило.
Менеджер хмыкнул:
– В прошлый раз Правет взял с меня сорок семь пятьдесят, да еще и извинялся.
– То была цена за отбросы, и ты это знаешь, корпоративный раб, – с улыбкой покачал головой Могильер. – Правет торгует несортированным продуктом, по большей части даже нечищенным. Если хочешь тратить свое драгоценное корпоративное время, отковыривая костную ткань со стеков гражданских и юнцов регулярного призыва, иди и торгуйся с Праветом. У меня же отборные представители военного сословия, очищенные и умащенные, и они стоят того, что я за них прошу. Незачем тратить время друг друга.
– Ладно, – Хэнд взвесил в руке горку консервированных жизней. – Тебе же надо покрывать расходы. Шестьдесят тысяч ровно. И ты знаешь, что я когда-нибудь еще к тебе зайду.
– Когда-нибудь, – Могильер словно пробовал слово на вкус. – Когда-нибудь Джошуа Кемп, возможно, спалит Лэндфолл в ядерном огне. Когда-нибудь, корпоративный раб, мы все, возможно, будем мертвы.
– Воистину возможно, – Хэнд ссыпал стеки обратно в контейнер, раздался сухой стук падающих игральных костей. – И некоторые из нас умрут раньше прочих, если продолжат вести антикартельную пропаганду, пророча победу кемпистам. Я бы мог тебя за это арестовать, Могильер.
Бледная женщина за столом зашипела и, подняв руку, принялась было чертить в воздухе какие-то символы, но Могильер что-то резко сказал ей, и она перестала.
– Какой смысл меня арестовывать? – спросил он ровным голосом, засунув руку в контейнер и выудив оттуда один-единственный блестящий стек. – Ты только посмотри на это. Без меня тебе снова придется довольствоваться Праветом. Семьдесят.
– Шестьдесят семь пятьдесят, и я сделаю тебя привилегированным поставщиком «Мандрейк».
Могильер покрутил стек в пальцах, явно обдумывая предложение.
– Хорошо, – произнес он наконец. – Шестьдесят семь пятьдесят. Но такая цена подразумевает минимальную партию. Пять кило.
– Согласен.
Хэнд достал кредитный чип с голографическим логотипом «Мандрейк». Передавая его Могильеру, он неожиданно ухмыльнулся:
– Я в любом случае планировал купить десять. Заверните.
Бросив стек обратно в контейнер, Могильер кивнул бледной женщине, и она вытащила из-под стола весовую чашу. Наклонив контейнер, она, сохраняя прежнюю почтительность, начала пригоршнями вычерпывать стеки и аккуратно укладывать в чашу. Над растущей грудой замерцали выписанные замысловатым шрифтом фиолетовые цифры.
Углом глаза я заметил какое-то движение внизу и поспешно развернулся.
– Находка, – безмятежно сказал Могильер, усмехаясь.
Вернулся один из копавшихся в куче крабоногих автоматов. Подбежав к Могильеру, он принялся карабкаться вверх по брючине. Когда он добрался до пояса, Могильер отцепил его, взял в руку и второй что-то забрал из клешней, после чего бросил на пол. На лету крабик успел втянуть в себя конечности, приняв форму ничем не примечательного серого овоида. Отскочив от пола, он покатился и остановился. Спустя мгновение машина осторожно расправила конечности, поднялась и побежала выполнять приказ хозяина дальше.
– О, вы только посмотрите, – Могильер продолжал усмехаться, потирая в пальцах стек, покрытый остатками ткани. – Смотри, волк «Клина». Видишь? Видишь, как начинается новая жатва?
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Мандрейковский ИИ считал стеки купленных нами солдат в виде трехмерного машинного кода и тут же списал треть из-за непоправимого психологического ущерба. С ними не имело смысла разговаривать. Если воскресить их в виртуальности, все, на что они будут способны, это кричать, пока не охрипнут.
Хэнд отнесся к происшедшему равнодушно.
– Дело довольно обычное, – сказал он. – Какая-то часть всегда оказывается бракованной, у кого ни покупай. Остальных прогоним через психохирургический секвенсор сна. Так получим короткий список кандидатов без необходимости их будить. Вот требуемые параметры.
Я поднял со стола лист бумаги и пробежал список глазами. По настенному экрану переговорной комнаты шли строки – личные данные купленных нами солдат.
– Опыт боевых действий в условиях высокой радиоактивности? – я взглянул на Хэнда. – Я чего-то не знаю?
– Да ладно тебе, Ковач. Уже ведь знаешь.
– Я… – вспышка, осветившая горные склоны, изгнавшая тени из ложбин, за все геологические эпохи не видевших столь яркого света. – …надеялся, что до этого не дойдет.
Хэнд начал рассматривать поверхность стола, словно та нуждалась в полировке.
