– Может быть, во мне говорят годы коммерческой деятельности, Ковач, но мне трудно поверить в существование защитного механизма, который раскочегаривается целый год. В смысле, я бы акции такой компании не купил, а я по сравнению с марсианами пещерный человек. Гипертехнология, я полагаю, автоматически предполагает гиперэффективность.
– Ты, блин, и впрямь пещерный человек, Хэнд. Начнем с того, что ты оцениваешь все подряд, включая эффективность, с точки зрения прибыли. Система не обязана обеспечивать внешнюю выгоду, чтобы быть эффективной, она просто должна работать. Что вдвойне справедливо в случае оружия. Повернись к окну и погляди на то, что осталось от Заубервиля. Где тут чья-то прибыль?
Хэнд пожал плечами:
– Спроси Кемпа. Это его рук дело.
– Ну хорошо, посмотри на это так. Пять-шесть веков назад оружие вроде того, что сровняло с землей Заубервиль, использовалось бы исключительно для устрашения. Ядерные боеголовки в то время еще пугали людей. Теперь же мы швыряем их направо и налево, как игрушки. Мы знаем, как подчищать за ними, как справляться с последствиями, в результате чего их применение стало возможным. Сейчас для устрашения нам приходится использовать генетику, ну или нанотехнологии. Это что касается нас, нашего положения вещей. Легко предположить, что у марсиан на войне в этом плане были проблемы посерьезнее. Что они могут использовать для устрашения?
– Нечто, превращающее людей в кровожадных маньяков? – вид у Хэнда был скептическим. – Через год? Да ладно.
– Да, но если этот процесс не остановить?
Наступила тишина. Я по очереди оглядел их обоих и кивнул.
– Что, если это нечто поступает по каналу гиперсвязи, как этот портал, выжигает поведенческие протоколы в каждом мозге, который попадается на пути, и в конце концов поражает все живое по эту сторону? Неважно, с какой скоростью оно будет распространяться, если в итоге сожрет все население планеты.
– Эвак… – Хэнд сам понял, куда ветер дует, и заткнулся.
– Эвакуация невозможна, поскольку она распространится повсюду, куда бы мы ни направились. Ничего нельзя сделать, кроме как изолировать планету и наблюдать за ее гибелью на протяжении, возможно, одного-двух поколений, но без всякой надежды на ремиссию.
Снова навалилась тишина, окутав нас холодными складками, точно мокрая простыня.
– Ты считаешь, нечто подобное происходит на Санкции IV? – наконец спросил Хэнд. – Поведенческий вирус?
– Ну, это, по крайней мере, объяснило бы войну, – безмятежно заметила Вонгсават, и вся наша троица неожиданно для себя разразилась смехом.
Напряжение спало.
* * *
Вонгсават раскопала пару кислородных масок в пилотском аварийном комплекте, и мы с Хэндом направились обратно в грузовой отсек. Открыли восемь оставшихся контейнеров и отступили на приличное расстояние.
Три безнадежно повредила коррозия. Четвертый пострадал частично: неисправная граната разнесла лишь четверть содержимого. Мы обнаружили фрагменты, в которых опознали обломки боеприпасов из оружейного запаса «Нагини».
Мать вашу.
Треть антирадиационных препаратов. Потеряна.
Резервный софт для половины автоматических систем экспедиции. Уничтожен.
Остался только один буй.
* * *
Вернувшись в пилотский отсек, мы сели, сняли маски и какое-то время молчали, погрузившись в мысли. Дангрекская команда, словно взрывоустойчивый контейнер, плотно запечатанный профессионализмом бойцов элитных войск и физическим превосходством боевых оболочек.
Разъеден изнутри.
– Так что вы скажете остальным? – поинтересовалась Вонгсават.
Мы с Хэндом обменялись взглядами.
– Ничего, – сказал он. – Ни единого сраного слова. Все останется между нами троими. Спишем на аварию.
– На аварию? – удивленно переспросила Амели.
– Он прав, Амели, – я смотрел в пространство перед собой, напряженно размышляя, дожидаясь проблеска интуиции, который мог бы подсказать мне ответ. – Нет никакой выгоды обо всем рассказывать. Будем с этим жить до следующего кадра. Скажи, что была утечка в аккумуляторном отсеке. Что «Мандрейк» жмотится и закупает просроченное оборудование из армейского резерва. Этому они должны поверить.
Хэнд не улыбнулся. Его можно было понять.
Разъеден изнутри.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Перед приземлением Амели Вонгсават сняла, как идут дела у наноколоний. Вернувшись в комнату общего сбора, мы проиграли запись.
– Это что, паутина? – спросил кто-то.
Сутьяди выкрутил увеличение на максимум. На дисплее отобразилась серая сеть в сотни метров длиной и десятки шириной, которая затягивала все впадины и трещины, куда не доходили вибрации ультравиб-батареи. По нитям паутины ползали угловатые паукообразные существа. В глубине тоже угадывалось какое-то движение.
– Быстро работают, – жуя яблоко, заметил Люк Депре. – Но, на мой взгляд, они заняли оборонительную позицию.
– Пока да, – согласился Хэнд.
– Ну вот пусть на ней и остаются, – Крукшенк обвела собравшихся воинственным взглядом. – Хватит уже вокруг этого фуфла на цыпочках ходить. Предлагаю прямо сейчас расчехлить наши МАСы и засветить разрывными снарядами в самую середку этой фигни.
– Они просто приспособятся к ним, Иветта, – сказал Хансен, глядя в пространство перед собой; хоть нам и удалось убедительно преподнести легенду насчет утечки в аккумуляторном отсеке, новость о том, что остался лишь один буй, расстроила Хансена на удивление сильно. – Обучатся и снова адаптируются.
Крукшенк сердито взмахнула рукой:
– Ну пусть учатся. Выгадаем еще немного времени, что, не так?
– Разумно, – Сутьяди поднялся. – Хансен, Крукшенк. Сразу после ужина. Разрывные снаряды с плазменным сердечником. Чтобы отсюда было видно, как эта дрянь полыхает.
* * *
Сутьяди получил, что хотел.
После торопливого раннего ужина на камбузе «Нагини» все высыпали на берег, чтобы полюбоваться представлением. Хансен с Крукшенк установили одну из мобильных артиллерийских систем, скормили процессору ролик, отснятый Амели Вонгсават для определения координат, и отступили, предоставляя установке запустить снаряды с плазменным сердечником поверх линии холмов в наноколонии и в то, что там эволюционировало внутри паутинных коконов. Горизонт окрасился красным.
Я наблюдал за этим зрелищем с борта траулера вместе с Люком Депре. Опершись на релинг, мы по очереди потягивали заубервильский виски из бутылки, найденной в шкафу на мостике.
– Очень красиво, – заметил ассасин, указывая на зарево в небе рукой с зажатым стаканом. – И очень примитивно.
– Ну, война как-никак.
