– То есть вот что это такое, по твоему мнению? Колониальный корабль?
Я пожал плечами, пытаясь придать голосу небрежность:
– Не так много существует причин для постройки судна таких размеров. Либо оно предназначалось для буксировки чего-то куда-то, либо для проживания. А зачем бы строить поселение в такой дали? Исследовать тут нечего. Нечего добывать, нечего ловить.
– А зачем здесь парковаться колониальной барже?
Хрусть-хрусть.
Я закрыл глаза.
– А не все ли тебе равно, Хэнд? Когда вернемся, эта штука сгинет в корпоративных доках на каком-нибудь астероиде. Никто из нас ее больше не увидит. Чего к ней привязываться? Получишь свой процент, бонус или что там тебя греет.
– Думаешь, я не испытываю любопытства?
– Думаю, что тебе без разницы.
После этого он замолчал, пока с грузовой палубы не пришла Сунь с плохими новостями. Оказалось, буй безнадежно поврежден.
– Сигнал он подает, – сказала она. – И, если постараться, двигатели запустить можно. Потребуется новый источник питания, но, думаю, я смогу модифицировать генератор одного из гравициклов. Но локационные системы накрылись, а для ремонта у нас нет ни материалов, ни инструментов. Без них буй не сможет сохранять положение в пространстве. Даже обратная тяга наших собственных двигателей, скорее всего, отправит его в глубь космоса.
– А если запустить его после того, как включим двигатели? – Хэнд перевел взгляд на Сунь, затем снова на меня. – Вонгсават может рассчитать траекторию и стартовать, после чего мы и скинем буй. Ах да…
– Инерция, – закончил я за него. – Импульса, сообщенного при запуске, все равно хватит, чтобы не дать ему удержаться на месте. Так, Сунь?
– Абсолютно точно.
– А если его прикрепить?
Я невесело усмехнулся:
– Прикрепить? Ты что, не видел, что произошло, когда нанобы попытались прикрепить себя к порталу?
– Надо что-нибудь придумать, – сказал Хэнд уклончиво. – Мы не отправимся восвояси ни с чем. Тем более будучи в шаге от успеха.
– Попытаешься приварить буй к этой штуковине – и мы вообще не сможем отправиться восвояси, Хэнд. И ты это понимаешь.
– В таком случае, – он неожиданно перешел на крик, – надо найти другой способ.
– Такой способ есть.
Таня Вардани показалась из пилотской кабины, куда ушла, пока мы занимались упаковкой трупов. Ее лицо было по-прежнему бледно и под глазами залегли тени, но при этом от нее исходило почти сверхъестественное спокойствие, какого я не видел в ней ни разу после освобождения из лагеря.
– Госпожа Вардани, – Хэнд оглядел кабину, словно проверяя, кто еще был свидетелем его срыва, и надавил на веки большим и указательным пальцами. – У вас есть идеи?
– Есть. Если Сунь Липин сможет починить источник питания буя, мы абсолютно точно сможем его установить.
– Установить где? – спросил я.
Она натянуто улыбнулась:
– Внутри.
Повисла секундная пауза.
– Внутри, – я кивнул в сторону экрана, на километры и километры бесконечной инопланетной конструкции, – вот этого?
– Да. Войдем через причальный док и поставим буй в каком-нибудь надежном месте. Корпус должен пропускать радиоволны, нет никаких оснований считать иначе. Если судить по марсианской архитектуре. В любом случае мы можем делать пробные трансляции до тех пор, пока не найдем подходящее место.
– Сунь, – Хэнд снова перевел на экран взгляд, ставший почти мечтательным, – сколько времени вам потребуется для ремонта источника питания?
– От восьми до десяти часов. Определенно не больше двенадцати, – Сунь повернулась к археологу. – А сколько вам нужно, чтобы открыть причальный док?
– Ах, это, – по лицу Вардани промелькнула еще одна странная улыбка, – он уже открыт.
* * *
Перед высадкой я смог поговорить с ней всего один раз. Мы столкнулись возле туалета через десять минут после короткого брифинга в диктаторском стиле, устроенного Хэндом. Она стояла спиной ко мне, и мы неловко столкнулись в узком проеме. Она вскрикнула и обернулась. На ее лбу блестела испарина, выступившая, судя по всему, после нового приступа рвоты. От нее исходил характерный запах, и из проема тоже тянуло кислятиной.
Таня заметила, как я на нее смотрю:
– Ну что?
– Ты в порядке?
– Нет, Ковач. Умираю. А ты в порядке?
– Ты уверена, что это хорошая идея?
– Ой, ты еще не начинай! Мне казалось, мы уже все выяснили с Сутьяди и Шнайдером.
Я промолчал, не отрывая взгляда от ее лихорадочно блестевших глаз. Она вздохнула:
– Послушай, если это удовлетворит Хэнда и позволит нам вернуться, то я считаю, да, это хорошая идея. И это в разы безопаснее, чем пытаться крепить неисправный буй к корпусу корабля.
Я покачал головой:
– Дело не в этом.
– Не в этом?
– Нет. Ты просто хочешь попасть внутрь, прежде чем «Мандрейк» запрячет его в какой-нибудь закрытый сухой док. Ты хочешь обладать им сама, пусть всего на несколько часов. Так ведь?
– А ты не хочешь?
– Я думаю, все мы хотим, кроме Сутьяди и Шнайдера.
Я знал, что Крукшенк бы хотела – я так и видел, как загораются ее глаза при одной мысли об этом. Ее энтузиазм, когда мы стояли у релинга на траулере. То же самое чувство прикосновения к чуду, которое было написано на ее лице, когда она смотрела на активированный портал сквозь экран-филигранник. Может быть, именно поэтому я и не выступил с возражениями – если не считать этого скомканного разговора в дверях пропахшего рвотой туалета. Может быть, я чувствовал себя должником.
– Ну а что тогда? – пожала плечами Вардани. – В чем проблема?
– Ты знаешь, в чем.
Она издала нетерпеливый возглас и попыталась обойти меня. Я не шевельнулся.
– Ты мне дашь пройти, Ковач? – прошипела она. – До посадки пять минут, я должна быть в кабине.
– Почему они не вошли внутрь, Таня?
– Мы уже это…
– Фуфло это, Таня. Приборы Амели говорят о наличии пригодной для дыхания атмосферы. Они знали, как открыть док, может, он даже был открыт. А они все равно остались умирать снаружи, ожидая, пока кончится воздух в скафандрах. Почему они не вошли?
– Ты же был на брифинге. У них не было запаса пищи, у них…
– Ага, я выслушал миллионы рациональных доводов, но не заметил среди них ни одного объяснения, почему четверо археологов предпочли умереть в своих скафандрах, вместо того чтобы провести последние часы на борту величайшей археологической находки за всю историю человечества.
