Приказания сотника исполнялись молниеносно. Не успели его слова рассеяться по воздуху бескрайней степи, как крепыш Давлет притащил Арслану объемистый мешок с реликвиями и усилителями.
– Эй, Давлет! Зачем положил все вместе? Не забыл, как месяц назад такой же мешок вспыхнул и чуть не оторвал тебе руку? Артефакты нельзя бросать, словно обглоданные бараньи кости. Понимать надо, Давлет!
– Прости меня, недостойного. Мне очень стыдно, – пробормотал «барс», вываливая добычу на землю.
Арслан внимательно изучил находки, переворачивая некоторые острием своей сабли.
– Эти рыцари были увешаны побрякушками, как женщина монистой на празднике. Чего тут только нет. Кольца, амулеты, магические шлемы, зелья. Но я не знаком ни с одной из этих вещей. Тут потрудились маги из других локаций. Ничего. Шейх Мелхи видит природу вещей и предметов. Он сумеет распознать их предназначение. Якши. Довольно медлить. Раненых уложите в повозки. Добычу, что не сможете взять – закопайте в степи и поставьте вешку и мою личную «тамгу». Отправьте почтового сокола в Мангыт – юрт – предупредить о нашем возвращении и в Карагали – пусть Кубад – мирза высылает сотню нукеров нам на смену. Границу даже на день нельзя оставлять без присмотра. И выходим!
Благословенно солнце, наполняющее своим светом белые стены Мангыт – юрта. Благословенны воды великой реки Улысы, омывающей его берега. Благословенен ветер, приносящий на его улицы прохладу и чудесный аромат созревающих сахарных дынь с зеленых бахчей, окружающих столицу Ногайской Орды.
Арслан – Гирей, перешучиваясь со своими приближенными, шел по улице гончаров и жестянщиков по направлению к Малому Дворцу – Сарай Джуку, резиденции Светлого Исмаил – бия или «Ульмаса», как иногда звали его поданные.
– Ну и коня ты сторговал сегодня, Давлет! Чудо – коня! Не конь – молния!
Крепыш Давлет лищь угрюмо сопел. В это утро он стал мишенью для насмешек своих боевых товарищей.
– Зато грудь широка! Мускулистый круп! – «подбавил воды в плов» Алчагир.
– Я на зубы смотрел, – огрызнулся Давлет. – У нее сменились средние зубы, а окрайки были молочными! Три года коню! Три года! И всего тридцать серебряных денгов! Проклятый яхудий! Мошенник! Кто же знал…
– Что она слепая? – расхохотался Алчагир. – На уши надо было смотреть, на уши! Запомни – если лошадь постоянно прядает ушами, да еще имеет выпуклые глаза – она плохо видит! Ай, Давлет, какой ты ребенок. Тебя обманули, как мальчишку.
– Проклятый яхудий, – скрипнул зубами несчастный «барс». – Так складно говорил…
– Даже из кривой трубы идет прямой дым! Зачем один ходил на базар? В следующий раз бери с собой Мамчура. Этот сувар видит насквозь каждого торговца, даром что сам все время молчит, – посоветовал сотник.
Мамчур, шедший впереди, услышал свое имя и повернулся. Увидев, что товарищи еще забавляются с Давлетом, он смущенно улыбнулся и зашагал дальше. Воины прошли Гончарную слободку и повернули на улицу, где теснились лавки ремесленников по металлам: кузнецов, чеканщиков. Блестела выставленная из дверей медная посуда, сверкали синевой лезвия сабель. С задних дворов доносился стук молотков, раздавалось шипение воды в ваннах подле кузнечных горнов. Через полуоткрытые двери мастерских можно было различить обнаженные по пояс фигуры рабов, малиновые от жара лица мастеров и подмастерий.
– Эй, Алчагир, ты хотел зайти к кузнецу перековать меч! – напомнил Арслан.
Среди захваченных трофеев была тяжелая «фальката», которая приглянулась десятнику. Он хотел проверить ее закалку и попробовать потренировать к ней руку.
– После, – отмахнулся Алчагир. – Сегодня мы ходим за тобой, Арслан. Куда ты, туда и мы. Жеребенок всегда идет по следу лошади!
– Якши. Тогда лошадь идет на водопой. В место, где есть большой дустурхон и ароматная сорпа с кислым тузлуком.
– И чтобы «буза» была! Ай, сотник, ты так говоришь, что у меня уже забурчало в кишках, как в кувшине с одним забытым орехом внутри! Недаром мудрецы говорят: «Старик отдыхает, когда лежит, молодой – когда вкушает пищу»! – воскликнул Алчагир.
Навстречу попался худосочный раб, ведущий за недоуздок молодого одногорбого верблюда. Дромадер сопротивлялся поводырю и отчаянно вертел головой. Мамчур, шейх тридцатого уровня, замедлил на секунду шаг и что – то вполголоса шепнул прямо в ухо верблюду. Тот тут же успокоился, покорно позволив рабу увлечь себя дальше по мостовой, вымощенной крупным булыжником, плоско стесанным с одной стороны.
Маги применяли заклинания, шейхи владели умами диких и домашних зверей. И те и другие служили во благо народа ногайларов, а также их повелителя – Исмаил – бия, прозванного Ульмасом – Бессмертным, за его долгое время правления. Ульмас не знал милосердия к врагам, его жестокость в преследовании иностранцев равнялась лишь благоволению и мудрой справедливости по отношению к собственным гражданам. Они являлись Северным щитом для всего Овиума. Держали под надзором его второй вход. Через их земли ни разу не удалось пройти неприятелю, хотя попытки вторжения происходили постоянно. Ногайлары сражались отчаянно и каждый раз обращали в бегство даже превосходящие их числом армии. И никогда не просили помощи. Весь Иггдрасиль признавал заслуги своего свободолюбивого народа – защитника, и сквозь пальцы смотрел на периодические стремительные набеги «барсов» на свои разбросанные по Пустыни фактории. Они грабили деревни юнитов, угоняли в полон рабов, исчезая прежде, чем оборонительная машина миров Великого Древа начинала набирать обороты для адекватного военного ответа. Таков уж был неистовый нрав этого вольного народа, не терпящего ничьей власти, кроме власти возлюбленного подданными Исмаил – бия. Иггдрасиль хмурил брови, грозил пальцем, но не предпринимала никаких активных действий. И понятно почему – кто по собственной воле будет ломать неприступные ворота в свой родной дом. Ногаев не любили, иногда даже ненавидели. Но всегда – уважали за мужество и бесстрашие.
– Ошхона! – палец Давлета замер в направлении уличной забегаловки, где можно было быстро перекусить.
Они быстро утолили голод жирной бараньей похлебкой и запили варево раскаленным молочным чаем. Алчагир хотел было взять кувшин хмельной «бузы», но сотник запретил – через час им всем надлежало явиться во дворец к повелителю. Рассказать о походе, присутствовать при допросе пленных. Советник Исмаила – Ергали – мирза шепнул Арслану, что правитель очень заинтересовался захваченным епископом и пожелал говорить с ним лично в присутствии «барсов», забравших его в полон.
Начальник караульной стражи – седоусый гигант Буранбай, дружелюбно кивнул «барсам», пропуская их во дворец. Они поднялись по отмытым до блеска ступеням из розового мрамора, приняли из рук рабов по кубку со свежим кумысом и прошли в тронную залу. Сидящие на атласных подушках вокруг владыки Ногайского улуса шейхи и мирзы приветствовали отважных воинов одобрительными гортанными возгласами, а главенствующий над своим военным советом – джихангиром бий, поманил их к себе с высоты инкрустированного самоцветами золотого трона.
