Опускаясь всем телом на Диану, Оливер поцеловал ее и с восторгом ощутил, как она прижимается к нему, вдавливается в него, словно пытается с ним срастись. Диана обвила ногами его бедра, и он, приподнявшись, вошел в нее одним мощным толчком.
Казалось, время остановилось. Исчезло все. Остались лишь танец губ и рук, упругая влажная плоть вокруг его плоти и звуки – вздохи, стоны и тихий ритмичный скрип кушетки.
Диана уже достигла пика блаженства, но Оливер еще сдерживался, не желая упустить ни мгновения из этих драгоценных секунд. Он вонзался в нее мощными толчками, и она стонала под ним, извивалась, задыхалась, широко, словно в изумлении, раскрыв сияющие изумрудные глаза.
И от этого он бежал два года назад?! Господи, что за безумие владело им тогда?!
Когда дыхание ее немного успокоилось, Оливер начал двигаться в собственном ритме – все быстрее, все сильнее, все глубже. Наконец с глухим рычанием он замер и излился в нее.
Несколько долгих минут они лежали, не размыкая объятий. Затем Оливер лег на бок рядом и снова прильнул к ее губам. Он не хотел отрывать от нее рук и губ – и вдруг вспомнил…
Вот что испугало его и заставило бежать! Не потрясающий секс, нет, а это чувство потери, что охватывало его всякий раз, когда он выпускал ее из объятий. Желание всегда быть рядом. Радовать ее и ублажать, защищать от всех невзгод, стирать с лица морщинки тревоги, возвращать изумрудным глазам улыбку.
Оливер ясно помнил свой тогдашний ужас, но теперь мысль о привязанности вовсе не вызывала у него такого отвращения. Быть может, он действительно изменился за эти два года? Или все дело в том, что за это время он отчаянно старался наслаждаться сексом без привязанностей и не преуспел?
– У меня к тебе вопрос, – пробормотала Диана, все еще прерывисто дыша.
– Не уверен, что помню, сколько будет дважды два, но постараюсь ответить.
Оливер повернулся к ней и застыл, снова завороженный нежными очертаниями ее лица, шеи, груди, а потом запечатлел поцелуй там, где на шее торопливо бился пульс.
– Ты отказался от своих восьми часов в надежде, что я прыгну к тебе в постель из благодарности?
– Нет.
Диана смотрела на него, удивленно подняв брови.
– Нет? – переспросила она. – Однако, когда я ушла, ты пошел на весьма решительный шаг, чтобы заставить меня передумать.
– Я хотел оказаться с тобой в постели, – признался Оливер, кладя руку ей на грудь и обводя пальцами сосок. – Но еще больше хотел, чтобы мы, так сказать, сравнялись.
– Хочешь сказать, что не хотел меня принуждать?
– На такое я не пошел бы никогда, но да, мне нужно, чтобы ты сама захотела быть со мной.
Очевидно, то безумие, что заставило Оливера прорубить пол и проникнуть к ней через потолок, еще его не покинуло. Быть может, впервые в жизни он был искренним и говорил то, что думал.
Диана рядом с ним сладко потянулась – и ему немедленно захотелось все повторить.
– Ах, Оливер, – промурлыкала она. – Ты, я и постель удивительно друг другу подходим! В этом я никогда и не сомневалась. Сомнения вызывает все остальное.
– Знаешь, живя с тобой под одной крышей, я чувствую себя… дома. Такого со мной не было с двенадцати лет. Наверное, мне нужно время, чтобы к этому привыкнуть.
Диана рассмеялась, проведя рукой по его бедру.
– «Тантал» для тебя как дом родной? Да, к этому определенно надо привыкнуть! – Улыбка ее померкла. – Ты расскажешь мне когда-нибудь, почему сбежал от меня в Вене? Только не про то, что тебе срочно понадобилось помириться с дядюшкой.
Что бы ни зарождалось между ними сейчас, Оливер знал, что ложь это разрушит. Но, быть может, губительной окажется и правда. Особенно теперь, когда ему только предстоит разобраться в своих чувствах – старых и новых.
– Расскажу, – медленно ответил он. – Но не сегодня.
– Это не слишком обнадеживает.
– Достаточно сказать, что теперь я никуда не убегу. – Оливер глубоко вздохнул. – И не собираюсь бежать.
Изумрудные глаза ее посмотрели ему прямо в душу.
– Мне нужны доказательства.
Оливер повернул ее на бок, спиной к себе, и сжал обеими руками ее грудь.
– Первое доказательство получишь прямо сейчас, – прошептал он ей на ухо и вошел в нее сзади. Быть может, прочие стороны их отношений были сложнее некуда, но заниматься любовью с Дианой Бенчли – истинное удовольствие.
Незадолго до рассвета Оливер наконец уснул на кушетке. Голова Дианы покоилась у него на груди. Тонкое одеяло защищало обоих от предутреннего холода. Но не прошло и десяти минут, как Оливера разбудил отчаянный женский крик.
– Диана?!
Дверь в гостиную распахнулась: на пороге стояли блондинка и с ней две девушки покрепче и посмелее. На этот раз в руке у мисс Мартин был пистолет. Похоже, она только и ждала возможности пустить его в ход.
– Дженни, со мной все хорошо, – сонно пробормотала Диана, садясь и прикрываясь одеялом. – Я же просила Джулиет сегодня меня не беспокоить.
– Да, но после этого ты вышла из апартаментов Хейбери, и Джулиет решила, что твои планы изменились. – Девушка бросила на Оливера мрачный взгляд. – Ты знаешь, что у тебя в спальне проломлен потолок?
Диана откашлялась.
– Хм… знаю, – подтвердила она, стараясь не улыбаться. – Пригласим мистера Данливи, он заделает дыру.
– И это все, что ты можешь мне сказать?
– Сейчас – да. Это все, что я могу сказать. Поговорим позже, дорогая. Мне очень хочется спать.
– С ним?
– Да, он предпочел бы остаться, – вставил Оливер, раздосадованный тем, что о нем говорят, как будто его здесь нет. – Если пожелаете, можем поболтать, но завтра.
– Cochon!
3 – отрезала мисс Мартин.
– Не рановато ли для ругани? – откликнулся Хейбери и снова растянулся на кушетке, показав тем самым, что понял оскорбление.
Диана толкнула его локтем в бок.
– Дженни, мы с тобой вместе позавтракаем, – предложила Диана. – В десять.
– Хорошо. Вижу, тут уже ничем не поможешь.
Оливер хотел ответить колкостью в адрес компаньонки, но вовремя сообразил, что она может и выстрелить.
Едва Дженни и ее охранницы вышли, прикрыв за собой дверь, Диана снова легла.
– М-да… Могло быть и лучше.
– Позволь не согласиться: на этот раз в меня хотя бы никто не стрелял.
Он скорее ощутил, чем услышал ее смех.
