– Должно быть, для тебя это стало… неприятной неожиданностью.
– Ты даже не представляешь, насколько неприятной.
– И ты решила заменить Блейлока мной. Хочешь, чтобы я ссудил тебе денег?
– Банк не даст мне ссуду.
– А как насчет долгов твоего покойного мужа?
– Я их выплатила. Боˊльшую часть. По оставшимся заключила соглашения о выплате в рассрочку.
– На какие средства? Сколько мне помнится, в Вене ты сидела без гроша.
– Все, что имел, кроме майоратных владений, Фредерик завещал мне.
Оливер откинулся на спинку удобного кожаного кресла, скрестил ноги.
– Неправда. Он оставил тебя ни с чем. Об этом ты плакалась в вечер нашего знакомства, точнее, утром.
– Хорошо, я подделала его завещание.
– Даже не потрудилась соврать поубедительнее? Я разочарован.
– Не вижу смысла тратить силы на ложь. – Диана указала на трио бутылок, стоящих на низком столике перед окном. – Не хочешь выпить?
– Нет. Продолжай.
– Хорошо. Итак, я продала все, что получила от Фредерика по завещанию, кроме этого дома, и смогла выплатить боˊльшую часть его долгов. Тебе я это рассказываю, чтобы ты понимал: деньги, которые ты мне ссудишь, пойдут только на игорный клуб.
«Деньги, которые мне ссудишь» – как будто он уже дал согласие! Но с этим Оливер разберется чуть позже. Пока он просто кивнул.
– Тогда расскажи мне о клубе.
– Нет.
– Что?
– Нет. – Диана изменила позу и чуть приоткрыла правый ящик стола.
«Уж не пистолет ли у нее там?» – подумал Оливер.
– Что ж, раз так, желаю тебе всего доброго. – С этими словами Оливер встал и двинулся к двери, мысленно начав отсчет.
Досчитал он до пяти.
– Ладно, расскажу! Но учти: твое мнение меня не интересует.
– Тогда выкладывай. В конце концов, ты захотела со мной встретиться, а не я с тобой.
Диана медленно опустилась на стул.
– Живя с Фредериком, я многое узнала о карточной игре на деньги. И поняла: в выигрыше всегда остается тот, кто сдает карты.
– Дорогая моя, не ты первая пришла к такому выводу. Высококлассных клубов для джентльменов в Лондоне не меньше дюжины.
– Фредерик был заядлым игроком, и его безумное увлечение отняло у меня все. Но теперь, Оливер, настал мой черед. Мой клуб будет предназначен для сливок общества. А поскольку здание клуба «Монарх» уже продано какому-то купцу, решившему открыть магазин в Мейфэре, свой клуб я открою здесь, в Адам-Хаусе. Архитектура и поэтажный план дома почти идеальны: небольшая переделка – и получится именно то, что мне нужно. Работать у меня будут только женщины, образованные и привлекательные. Так что…
– Я понял, ты решила открыть бордель.
Щеки ее запылали.
– Ошибаешься! Я не собираюсь наживаться на сексе. Эта сторона жизни меня разочаровала.
Была ли это шпилька в его адрес или нет – Оливер не собирался обращать внимание на оскорбление и терять нить беседы.
– Теперь я понял, откуда взялась дама-дворецкий! Но на конюшне у тебя работает мужчина.
– Я не говорю, что мужчины совсем ни на что не способны. Выгребать навоз у них получается отлично. Ты бы, думаю, тоже справился.
– Так-то ты просишь денег? Я рассчитывал услышать что-то поинтереснее прямых оскорблений.
В этот миг Диана заколебалась. Всего на секунду – удар сердца, трепетание ресниц, – но Оливер заметил. Подмечать чужие слабости и запускать в них когти было его ремеслом: еще недавно так он зарабатывал на жизнь. Но на этот раз Оливер ждал. Что бы ее ни волновало, рано или поздно она скажет ему об этом. Он умеет ждать. И дождется.
– Личная жизнь служащих меня не будет интересовать, если не нанесет ущерб репутации клуба. Так что – нет, я не открываю бордель. Но если кто-нибудь так подумает и из-за этого… заблуждения решит приобрести членство в клубе, я не буду против.
– Идеи у тебя любопытные, не спорю, однако никогда еще я не слышал, чтобы женщина открыла клуб, не связанный с сексом. И если думаешь, что, воплотив свою идею в жизнь, останешься любимицей света… Трудно даже описать, как ты заблуждаешься. – Оливер достал и раскрыл свои карманные часы. – Нет, дорогая. Все это звучит как какая-то блажь, а швырять деньги на дамские капризы я не собираюсь.
– И что могло бы тебя переубедить?
– Теоретически? Совместное владение, гарантированный процент прибыли, голос в управлении клубом. Возможность решать, какие игры мы предлагаем и кого принимаем в члены. На практике?.. Я уже был с тобой в постели, Диана. И повторять свои ошибки не собираюсь.
Она вздохнула.
– Надеялась, ты поймешь, что мне неважно, что думает обо мне свет – лишь бы продолжали меня обсуждать. И думала, ты поймешь, что твое мнение меня не интересует. Я начну свое дело, что бы ты об этом ни думал.
– Решимость – похвальная черта, дорогая, но она не гарантирует успеха в бизнесе.
– Мужчинам, которые сбегают из моей постели, сверкая пятками, я не позволяю называть себя «дорогая».
С этими словами Диана достала из приоткрытого ящика стола сложенный вчетверо лист бумаги. Оливер незаметно перевел дух: он все же ожидал, что оттуда появится пистолет или кинжал.
– И прежде чем снова притворишься оскорбленным и попытаешься улизнуть, – продолжила она, – прочти это.
Нахмурившись, он наклонился и потянул лист к себе.
– Если соберешься опубликовать мемуары о том, как я, по твоему изящному выражению, «улизнул», имей в виду, что и мне о тебе известно кое-что не слишком приятное. И потом, меня не так-то легко смутить.
Диана нетерпеливо щелкнула пальцами.
– Читай.
«У меня имеются письменные показания Тома Дюшампа о том, что 27 апреля 1816 года ты обыграл его и четырех других джентльменов в карты на 812 фунтов при помощи шулерских приемов».
«Убить ее… Просто убить! Только этого она и заслуживает».
Охваченный ослепляющей яростью, Оливер вскочил на ноги.
– Ах ты с…
Пистолет в ее руке заставил его прикусить язык, хотя и не заглушил гнев.
– Я знаю, что пристыдить тебя нелегко, – спокойно произнесла Диана. Пистолет целил ему прямо в грудь. – Но потерять репутацию честного игрока – совсем другое дело. Верно? Сядь.
Он уже готов был воспротивиться, но огонек в ее глазах подсказал: Диана не только спустит курок – она сделает это с наслаждением. Медленно, напряженно Оливер опустился в кресло.
– Надеюсь, ты подумала о том, как собираешься закончить нашу милую беседу, – пробормотал он.
