Мысли ее мчались в сотне направлений сразу. Предложение Оливера звучало игриво, романтично и очень, очень заманчиво. Если Диана согласится, обоим будет ясно, что она его простила. Он поймет, что завоевал ее доверие. Может быть, так оно и есть, но Диана не знала, готова ли объявить об этом ему самому, оставить позади гнев и решимость, что гнали ее вперед эти два года.
– Так что скажешь? – торопил Оливер.
Диана встала и подошла к камину, не отрывая глаз от пляшущих язычков пламени. Да, Оливер ей нравится, и причем очень. Иначе она не сидела бы сейчас здесь и уж точно не размышляла бы так мучительно над тем, что ему ответить. Если не отвечать, они останутся там же, где и сейчас. А сердце ее уже знало, что хочет большего или ничего.
Оливер поднялся со своего места и подошел к ней. Диана слышала его шаги, чувствовала его дыхание за спиной, но не обернулась.
– Когда я была очень молода, – заговорила она негромко, глядя на огонь, – быть кому-то обещанной казалось мне невероятно романтичным. Даже в день свадьбы я едва сдерживала восторг.
– Ты знала Фредерика до свадьбы?
– Почти нет. Думала, что он робок и застенчив. Хоть я слышала, что у семьи Бенчли – денежные трудности, но была уверена, что попала в сказку. – Диана вздохнула. – Знаешь, Фредерик не был злым человеком. Не бил меня, не изменял, даже ни одного дурного слова не сказал, пока мы не остались совсем без средств. Просто… я ему была не интересна. У него были свои представления о счастье, и я в них не входила. Он хотел быть богатым и обаятельным аристократом, одним из тех, с кем играл в клубах. На самом деле, думаю, он хотел быть тобой.
– Диана, тебе вовсе не нужно…
– Не перебивай. Я сейчас подойду к сути дела.
– Значит, пока это только предисловие?
– Ты невыносим! – Диана тряхнула головой. – К тому времени, когда Фредерик заболел и умер, у меня было уже почти четыре года, чтобы поразмыслить о своей глупости. Наконец я признала: не было и нет никакой любви, никакой глубокой, всепоглощающей страсти. Потом встретила тебя и подумала: неужели та глупенькая наивная девочка все-таки была права? – Диана повернулась и прямо встретила его серьезный взгляд. – А потом ты меня покинул.
Оливер долго смотрел ей в глаза.
– Что же мне делать? – тихо спросил он.
– Ничего. Ничего уже не исправишь.
Она обошла его и тихо направилась к двери, молясь о том, чтобы не разрыдаться у него на глазах.
– Диана, это была моя величайшая ошибка! Никогда я не перестану об этом жалеть. Но, Бог свидетель, я стал бы ужасным мужем.
Положив руку на дверную ручку, она обернулась.
– Знаю. Все мои инстинкты сейчас умоляют меня снова тебе поверить. – Диана вышла в переднюю. – Увидимся завтра. И больше, пожалуйста, не прорубай ко мне путь топором.
– Я об этом подумаю.
– Подумай.
Возвращаясь к себе, Диана сняла туфли, чтобы бесшумно проскользнуть мимо двери Дженни, не разбудив ее. Слишком часто в последнее время Диане напоминали о том, что вот-вот она совершит самую ужасную в своей жизни ошибку. Незачем выслушивать нотации еще и от подруги – нотаций от самой себя предостаточно.
Оливер разбил ей сердце, вернулся в Лондон и здесь, судя по всему, не пропускал ни одной женщины. А она страдает по нему сейчас еще сильнее, чем тогда. Где логика? Разум ясно говорил, что от этого человека надо держаться подальше, но сердце больше не желало слушать доводы разума.
Помимо Энтони, есть еще одна причина, по которой ей необходимо разобраться со всем этим, и поскорее. Дела у клуба все лучше, сама Диана прочно завоевала статус неприкосновенной. Самый логичный, разумный выход из этой путаницы – дистанцироваться от Оливера. Да, она должна ему деньги, но чтобы выплатить долг, жить с ним в одном доме совершенно не обязательно. И чем дальше окажется он от нее, тем меньше ей придется разрываться, не понимая, чего она хочет, а чего не захочет больше никогда.
В среду утром Диана, как обычно, проводила со своими служащими рабочее совещание. В этот день в парламенте проходило утреннее заседание, так что посетителей в клубе почти не было. Девушки по очереди докладывали, как идет работа, рассказывали о джентльменах, которые слишком много пьют, слишком увлекаются игрой или в чем-то еще ведут себя несдержанно.
– А Эмили приглашала одного джентльмена к себе в комнату! – сообщила вдруг Пэнси Бриджер, когда они заговорили о том, как отклонять нежелательные ухаживания.
Диана и Дженни переглянулись.
– Если вы сами согласны проводить время с джентльменами наедине и не берете с них за это денег, можете делать все, что пожелаете. У нас, разумеется, не публичный дом, но и не детская со строгими няньками.
– И слава богу! – с чувством пробормотала одна из девушек.
– Однако я прошу вас соблюдать приличия, – добавила Диана, заметив краем глаза, что некоторые девушки явно смущены предложенной свободой. И неудивительно: по крайней мере одна из них действительно сбежала от родительского надзора. – Каждая из вас вправе жить так, как ей нравится, но я прошу вас относиться друг к другу с уважением и не навязывать свои взгляды другим.
После совещания к Диане подошла Сильвия Харт. За ней по пятам шла хрупкая блондинка на вид лет восемнадцати, не больше.
– Миледи, – заговорила Сильвия, – это Мэри Смит. Мы с ней вместе учились в пансионе. Она ищет работу, и я сказала ей, что у вас может найтись место.
Нахмурившись, Диана коснулась руки своей служащей.
– Сильвия, честно говоря, сейчас у нас нет…
– Прошу вас, миледи! – вполголоса горячо заговорила Сильвия. – Родители ее умерли, а тетка выставила из дому, когда ей исполнилось восемнадцать. Сказала: ты уже достаточно взрослая, проживешь и сама. Пойти в гувернантки Мэри не может – у нее нет ни опыта, ни рекомендательных писем. Куда же ей деваться?
Диана взглянула на бледное белокурое существо. Создавая «Тантал», она хотела завоевать себе только независимость, но не заметила, как клуб превратился в нечто большее. Если им завладеет Энтони Бенчли, что будет со всеми этими девушками? Ясно одно: они не приведут сюда отчаявшихся подруг, которым нужны кусок хлеба и крыша над головой.
Как бы ни шутил на эту тему Оливер, борьба за клуб – для нее не игра. Диана старается не только ради себя. Так вышло, что она протянула руку помощи этим девушкам и уже не может их бросить.
– Хорошо. Познакомь ее с Эмили и найди для нее кровать. После обеда с ней поговорит Дженни, и мы подумаем, что ей поручить.
Сильвия расплылась в улыбке и присела в глубоком реверансе.
– О, спасибо, миледи, спасибо! – И как вихрь помчалась к своей подруге.
– Благодарю вас, миледи! – словно эхо, повторила Мэри Смит по щекам ее текли слезы. – Вы не представляете… Вы меня просто спасли. Спасибо вам!
