– Еще бы! Ни о чем другом не думала последние пять дней. С тех пор как услышала о смерти лорда Блейлока и как этот надоедливый Энтони Бенчли помог мне понять, насколько ценен для меня Адам-Хаус.
– Тогда переходи к делу.
– Все просто. Азартная игра отняла у меня многое. Но я хочу обратить этот порок себе на пользу. Что до тебя, Оливер, сначала я не думала о тебе как о партнере, но теперь, все взвесив, вижу, что твое участие будет мне очень полезно. В конце концов, именно благодаря тебе и Фредерику, я узнала, на что готовы мужчины ради призрачной надежды на выигрыш. И я знаю, как… как глупо полагаться на кого-то, кроме себя.
– Не слишком ли сложный план для того, чтобы послать меня ко всем чертям? Можно было прислать письмо. Быть может, я бы даже его прочел.
– Не будь глупцом! – оборвала его Диана. В резкости голоса на миг прорезались обуревающие ее эмоции. – Ты меня интересуешь только по одной причине, точнее, по двум: ты много знаешь об азартной игре и тебя я могу… убедить мне помочь.
– Угрожая погубить мое доброе имя и добиться моего исключения из всех лондонских клубов? Едва ли это разумный ход.
Диана смерила его долгим взглядом.
– Я не хочу губить твое доброе имя. Даже стрелять в тебя не хочу. Но выбор за тобой, Оливер. Продолжим угрожать друг другу или обсудим условия соглашения?
– Два года назад, – медленно проговорил Уоррен, не сводя с нее глаз, – ты была куда более… мягкосердечна.
– Два года назад я только что похоронила болвана-мужа и осталась без гроша в чужой стране, – ответила Диана. – Нет, мягкосердечной я не была. Я была в ярости.
– Ну, плакать тебе тогда случалось. – Перед его мысленным взором возникла картина: Диана извивается под ним, содрогаясь от рыданий, впиваясь ногтями ему в спину. – И это… очень возбуждало.
– Позволь напомнить, что я держу тебя на мушке. Ты уверен, что хочешь сейчас обсуждать те две недели? Тем более что они закончились твоим трусливым бегством.
– В самом деле, пожалуй, не стоит. Так к чему ты пытаешься меня принудить? Одолжить тебе пять тысяч фунтов и… играть у тебя в клубе? Что ж, хорошо. Я ссужу тебе пять тысяч на год, а в конце года ты вернешь мне шесть. Ты верно заметила, ни один банк тебе ссуду не даст, так что соглашайся или до свидания.
– У меня есть встречное предложение.
– Выкладывай.
То, что Диана не сдается без боя, его ни сколько не удивило. Но что она собирается предложить?
– Ты одалживаешь мне деньги и получаешь квартиру в клубе на полном пансионе. Затем…
– Что? Да ты шутишь!
– Присутствие маркиза Хейбери пробудит ко мне дополнительный интерес и в то же время послужит защитой от нежелательного внимания других представителей твоего пола. Я стану недосягаемой. А ты ведь не хуже меня знаешь: больше всего мужчины хотят того, чего не могут получить.
– Значит, хочешь, чтобы я поселился с тобой под одной крышей? Мечтаешь погибнуть насильственной смертью?
На этот раз Диана улыбнулась по-настоящему:
– Ах да, прости, что не сказала сразу. Показаний месье Дюшампа у меня нет. Они хранятся в надежном месте и в случае моей внезапной смерти или исчезновения будут немедленно опубликованы.
– Неплохо придумано.
– Согласна. Ты – мастер карточной игры, так что бездельничать здесь не будешь. Я хочу, чтобы ты поделился своими знаниями о правилах игр, ставках и разных тонкостях, а также обучил моих служащих.
– Я не стану помогать тебе мошенничать. Если ты на это рассчитываешь, лучше сразу пристрели…
– Мошенничать я не собираюсь. Ты научишь нас играть с выгодой для заведения. Распознавать, когда стоит раскрутить клиента на новую ставку, а когда лучше отправить домой, чтобы назавтра он вернулся с новыми силами и новыми деньгами. Словом, я хочу научиться всему, что умеешь ты.
Оливер молчал, раздумывая над ее требованиями. В сущности, Диана могла бы не одалживать эти пять тысяч, а вытрясти их из него за молчание. Уоррен играл по-крупному, играл с очень влиятельными людьми, и документ, обличающий его как шулера, положил бы конец всему. И кого интересует, что мошенничал в карты он лишь раз в жизни – от отчаяния? Скандал есть скандал. А о таком скандале лондонский высший свет будет говорить месяцами. Если не годами.
– И как ты назовешь этот свой клуб? – спросил Оливер наконец.
– Я решила: клуб будет называться «Тантал».
Он фыркнул.
– Серьезно? Два года ты раздумывала над своим планом и в итоге придумала: клуб «Тантал»! – Оливер достал сигару, зажег ее от настольной лампы. – Вечно манящий и недостижимый соблазн? Не слишком ли… прямолинейно? Почему бы тогда не «Паутина»? Или: клуб «Выбрось деньги на помойку»?
Диана спокойно встретила его взгляд.
– Во-первых, название «Паутина» указало бы на нечестность игры. Ничего такого мой клуб не предполагает, и мне не хотелось бы намекать на что-то подобное нашим потенциальным членам.
Хм, так она действительно об этом думала? Что ж, Диана Бенчли – кто угодно, но не дура.
– А во‐вторых? – поинтересовался маркиз, с наслаждением вдыхая сладковатый, пахнущий травами дым сигары.
– «Тантал» – очень подходящее название. Игроков влечет соблазн – соблазн богатства, славы, доступных женщин. Если реалистично смотреть на вещи, ничего этого они не получат. Ни то, ни другое, ни третье невозможно получить в игорном клубе. Я их сразу об этом предупреждаю. – Диана оперлась на локти, наклонилась вперед, по-прежнему сжимая в руке пистолет. – А в‐третьих…
– Ах, есть еще и третий пункт?! Неудивительно, что тебе приходится удерживать собеседника под дулом пистолета. Кто станет выслушивать такую речь по доброй воле?
– И в‐третьих, – продолжила она, добавив в голос напора, – мы с тобой – не партнеры. Ты ссужаешь мне деньги, свои знания и свое присутствие. Всё. Твои мысли, идеи и мнения меня не интересуют.
– Раз уж я вкладываю деньги, опыт да еще и участвую во всем этом сам, значит, мы все-таки партнеры.
Диана сжала губы.
– Ты мой инвестор. Мой банк. Который, к сожалению, умеет разговаривать. Все бумаги у меня готовы. Подпиши их и передай мне деньги.
Будь у них партия в карты, подумалось Оливеру, он поднял бы ставки и заставил бы противника – противницу – показать свою раздачу. Однако сейчас лучший способ узнать, о чем она думает, чего добивается, – притвориться побежденным. Сделать вид, что сдался.
Долгие несколько секунд Оливер вглядывался в ее лицо, но за эти два года Диана, как видно, научилась скрывать свои мысли и чувства – ее изумрудные глаза, устремленные на него, были холодны и ничего не выражали. Что само по себе значило немало.
