Девушка с готовностью развернулась и пошла к лестнице, а я, подхватив Олю на руки, последовал за ней. Как только мы оказались в нужном месте, я скомандовал:
— Набери в ванну воду погорячее — моя помощница быстро справилась с заданием и тут же получила следующее — А теперь поищи для Оли большое полотенце, какую-нибудь одежду и выпить что-нибудь крепко-алкогольное… Ах да, закуску тоже не забудь.
— Сейчас, я мигом! — не успел я оглянуться, как Маринэ уже и след простыл. Едва за ней захлопнулась дверь, я подошел к ванне и осторожно начал опускать Олю в воду, начиная с ног. Но девушка взвизгнула, тут же поджав ноги:
— Горячо!
— И хорошо, что горячо. Ты должна согреться. Давай я осторожно, потихонечку буду тебя опускать, и ты постепенно привыкнешь к температуре. Начали.
Подруга молча подчинилась, опустив в воду ноги и закусив губу. Постепенно я засунул ее в ванну целиком и только тогда позволил себе немного ослабить тиски самоконтроля, в которые сам себя зажал. Оля не отпускала мою руку, и мне пришлось ногой подтолкнуть поближе какой-то пластмассовый ящик и сесть рядом с ванной. Лицо девушки постепенно обретало нормальный цвет, чему я в душе очень порадовался. На лбу была здоровая шишка, и это навело меня на мысль, что надо осмотреть подругу на предмет повреждений. Я вгляделся сквозь прозрачную воду… Лучше бы я этого не делал!
— Любимая, что он с тобой сделал?! — с тихим ужасом вырвалось у меня, когда я разглядел, какие синяки и царапины покрывают все ее красивое тело. Оля кинула на меня испуганный взгляд, но промолчала, лишь сильнее стиснув мою ладонь. А мне жутко захотелось пойти обратно в приемную и доделать с подонком Измаилом то, что я не доделал раньше! И если бы этот гад в данную секунду оказался в пределах моей видимости, никакой Тимур уже не смог бы меня остановить! Но я не мог уйти и бросить свою девушку, когда она за меня так отчаянно цеплялась. Я вообще был не в состоянии сейчас ее оставить. Не в силах оторвать взгляд от уродливых синяков и царапин, я горестно простонал:
— Прости меня, родная… Я обещал себе, что буду всегда тебя защищать. И не смог. Я обещал твоей маме, что верну тебя домой в целости и сохранности, и не сдержал своего обещания… Прости, я ужасно виноват перед тобой. Я вообще не должен был оставлять тебя одну.
— Перестань, любимый — я едва расслышал Олин шепот — Никто не мог предположить, что он придет. Ты сейчас здесь, и это для меня самое главное. Если бы ты не появился, все могло кончиться еще хуже. Только, пожалуйста, не оставляй меня одну, ладно? — жалобно попросила девушка.
— Не волнуйся, моя хорошая, я больше не отойду от тебя ни на шаг. Клянусь! — моя клятва шла от самого сердца. Наверное, Оля это почувствовала, так как она сразу расслабленно вздохнула и закрыла глаза.
Тут в ванную вернулась Маринэ, притащившая все, что я заказал. Я взял из ее рук стакан, бутылку виски и, вспомнив прошлый раз, налил не полстакана, а одну треть, а затем протянул его Оле. Девушка поморщилась, увидев «лекарство», но стакан взяла и молча протянула вторую руку за закуской. Я тут же спросил:
— Маринэ, ты принесла что-нибудь закусить?
— А? Да, вот — и невеста вложила в мою руку китайскую деревянную палочку, на которой был наколот длинный кусочек сыра, красиво и аккуратно завернутый в ветчину.
— Это что? — спросил я.
Помощница засмущалась:
— Ну, наверное, это что-то вроде канапе, только больше размером. Понимаешь, я же учусь на дизайнера, и когда я нервничаю, у меня руки действуют автоматически. Я хотела сделать бутерброд, а получилось вот это — вздохнула невеста, расстроенно глядя на свой шедевр. Ее признание вызвало у меня невольную улыбку:
— Спасибо, это подойдет. У тебя отлично получилось — похвалил я ее и сразу развернулся к Ольге, вкладывая в ее протянутую руку «канапе». Подруга удивленно повертела в руках палочку, но никак не прокомментировала дизайнерский порыв Маринэ, а просто собралась с силами и залпом выхлебала весь стакан с виски, как я ее учил, закусив съедобным шедевром. Молча вернув мне стакан и деревянную палочку, она снова закрыла глаза и расслаблено вздохнула. Я подумал, что она запросто может отключиться прямо в ванне, поэтому сказал:
— Оль, не засыпай, нам еще тебя из ванны вытаскивать. Маринэ, у тебя есть свободная кровать, где мы можем ее разместить?
— Э-э-э, да. Мы можем положить ее в моей комнате — тут же сориентировалась девушка и, замявшись, несмело спросила — Адам, откуда ты знаешь, что нужно делать? Вдруг мы что-то делаем неправильно… Нужно вызвать врача.
Я испытывающе взглянул на собеседницу:
— Я знаю, что делаю, Маринэ, потому, что с ней такое уже было однажды. Правда, не в такой запущенной форме. Я делаю то, что помогло в прошлый раз. Но ты права, надо, чтобы врач ее осмотрел, так что вызывай.
Услышав мой ответ, девушка изумленно вытаращила глаза:
— Как было?! Когда?!
— Ну, где-то несколько месяцев назад — вздохнул я, бросив грустный взгляд на притихшую подругу — Парни почему-то очень странно реагируют на Ольгу, им там будто медом намазано… Ну, ладно, пора по-моему ее вытаскивать, давай полотенце — я буду ее вытирать.
— Э-э-э, Адам — опять замялась моя помощница — А может, я это сделаю? Все-таки она же совсем голая… — пробормотала она, и на смуглых щеках выступил легкий румянец — А ты нас снаружи подожди. Потом поможешь донести ее до моей комнаты. Да?
Почему-то при мысли о том, что придется выпустить Олю из своего поля зрения (пусть даже ненадолго, пусть даже зная, что она в ванне с Маринэ), во мне поднялся резкий протест:
— Нет, я сам!
В то же время Оля, до этого полутрупиком лежавшая в ванне, вцепилась в мою ладонь обеими руками и в панике зашептала:
— Нет, Адам, не уходи! Не оставляй меня одну!
Видя такую реакцию, девушка примирительно подняла ладони вверх:
— Ладно, я все поняла. Не надо нервничать, я же просто предложила. Ну что ж, тогда ты ее из ванны вытаскивай, а я пойду позвоню врачу — и развернувшись, она сразу покинула ванную комнату. Я тут же обратился к Оле, взяв полотенце:
— Хорошая моя, ты сможешь сама встать?
Подруга неуверенно кивнула, оперлась на мою руку и медленно, слегка пошатываясь, поднялась из воды. Я тут же накинул на нее полотенце, закрывая потемневшие синяки и в душе проклиная Измаила на чем свет стоит. Стараясь не касаться лишний раз синяков и царапин, я попытался как можно осторожнее промокнуть воду с ее тела, но Оля все равно после каждого моего движения вздрагивала и закусывала губу, и я пообещал себе, что ублюдок Измаил ответит мне за каждый ее синяк и каждую царапину отдельно! Едва тлевшая во мне ярость неожиданно вспыхнула с новой силой, и я замер пытаясь справиться с этим внезапным приступом злости.
— Адам, холодно — напомнила Ольга о себе, заставив меня встрепенуться и отвлечься от мрачных мыслей.
