— Маринэ, спишь?
— Нет — не открывая глаз, ответила та.
— Я все закончила. Как ты себя чувствуешь?
— Как-то непонятно… Как будто в теле много-много маленьких пузырьков. Будто у меня вместо крови шампанское. И все тело такое легкое — медленно проговорила девушка, вслушиваясь в свои ощущения.
— Это хорошо. К вечеру целительная энергия окончательно усвоится, и твоя регенерация усилится.
— Спасибо, наверное — неуверенно проговорила Маринэ, открывая глаза, и печально посмотрела меня — Но это ничего не меняет. Ты и Адам, вы обманули меня. Ты заставила меня поверить в то, что у вас невинная дружба, а на самом деле… За что ты так со мной? Что я тебе такого сделала? — негромко спросила она. Девушка больше не кричала и не злилась, но почему-то от этого у меня на душе стало еще тяжелее.
— Ни за что, Маринэ. И ты ничего мне не сделала — кое-как выдавила я из себя — Это получилось случайно. Мы этого не планировали и очень долго пытались не замечать наши чувства и как-то от них избавиться. Но у нас ничего не вышло. Эта любовь оказалась сильнее нас. Поверь, ты здесь не причем. У нас и в мыслях не было над тобой смеяться, ведь нам самим было не до смеха. На самом деле, если мыслить логически, от этой любви нам с Адамом нет никакой пользы, одни лишь проблемы. Из-за нее у нас неприятности с друзьями, родными, с тобой, в конце концов. Ты не представляешь, через что нам пришлось пройти из-за того, что мы любим друг друга. Но эти испытания наши чувства не убили, а только еще больше усилили… Практика показала, что мы не можем обходиться друг без друга. Ты в этом не виновата, и мы — тоже. В этом вообще никто не виноват, просто так получилось, и теперь нам надо как-то научиться с этим жить… — я выдохлась и замолчала, надеясь, что хоть часть информации пробилась через те барьеры недоверия, что Маринэ вокруг себя воздвигла.
На какое-то мгновение мне показалось, что у меня получилось, и подруга прислушалась к моим словам… В глазах у нее мелькнула тень понимания… Но нет, кажется, я ошиблась: Маринэ снова нахмурилась и, сложив руки на груди, непреклонно произнесла:
— Даже если это так, я все равно не могу вас простить. Вы предали мое доверие. И сколько ты теперь не извиняйся, как меня не лечи — его уже не вернешь. Уходите. И забудьте о том, что мы когда-то дружили — с этими словами она отвернулась от нас и уставилась в окно.
Я поняла, что проиграла: порушенную дружбу уже не вернуть. Мне пришлось глубоко вздохнуть и задержать дыхание, чтобы сдержать подступившие слезы. Кое-как совладав с эмоциями, я медленно произнесла:
— Что ж, жаль, что ты так решила. Но я уважаю твое решение. Мы уходим — я развернулась к Адаму, который сочувственно сжал мою ладонь и повел к двери. Уже в дверях я кое о чем вспомнила и на секунду задержалась — Да, Маринэ, можешь не беспокоиться об Али-Абае. Я сделала для него все, что могла, так что он скоро поправится. Прощай — дверь за нами захлопнулась, и долго сдерживаемые слезы ручьями брызнули у меня из глаз. Любимый молча обнял меня и ласково погладил по спине:
— Не плачь, хорошая моя — прошептал он мне на ухо — Ты ни в чем не виновата. Я видел, что ты пыталась поговорить с ней так же как вчера с Измаилом. Не твоя вина, что не получилось. Видно, она слишком уж сильно на нас обиделась и теперь уже ничего не поделаешь.
— Да, ты прав. Тогда нам ничего не остается как поехать домой — ответила я, потихоньку успокаиваясь и согреваясь его теплом — Только не понятно: Тимур поедет с нами или здесь останется?
— Хм, интересный вопрос. Подожди, я сейчас спрошу — парень выпустил меня, пару раз вежливо стукнул в дверь, а затем слегка ее приоткрыл и просунул голову в образовавшуюся щель — Ибрагимов, мы едем домой. Ты с нами? — поинтересовался он.
— Нет, езжайте без меня. Я позже приеду. Или здесь заночую — послышалось из-за двери.
— Ну, как знаешь — ответила Адам и захлопнул дверь — Пойдем, Оль.
И мы в унылом молчании поехали в особняк Идолбаевых.
Адам
Мы ехали домой, и я с беспокойством поглядывал на Олю. Она явно очень переживала из-за того, что не сумела убедить Маринэ простить нас и остаться друзьями, хотя по-моему она для этого сделала все, что могла и даже более того. Теперь едва сама на ногах держится. Я постарался отнестись к разрыву нашей дружбы философски: уж если даже Ольге не удалось достучаться до упрямой как сто китайцев Маринэ, то значит, это никому не под силу, и сохранение этой дружбы — несбыточное желание. Да и вообще, Маринэ оказалась не такой замечательной, как я думал: Оля столько сил приложила, чтобы заслужить ее прощение, а она, похоже, этого даже не заметила! Назвала меня неблагодарной скотиной, а сама-то! Вот уж точно, правду говорят: «В чужом глазу соринку разгляжу, а в своем — бревно не увижу».
Мы вернулись домой как раз к ужину. Мама накрывала на стол. Отец громко выяснял по телефону какие-то серьезные вопросы с иностранными партнерами. По правде говоря, из-за того, что я плохо спал предыдущей ночью и слишком перенервничал сегодня, у меня было только одно желание — поскорее добраться до постели, но я не решился оставлять Ольгу(да еще и в таком подавленном настроении) наедине с моими родителями во время ужина. К счастью, отец был слишком занят своими партнерами, чтобы обращать на нас внимание. Грозно нахмурившись, он быстро съел свой ужин и отправился в свой кабинет. Но наблюдательная мама почти сразу заметила наши кислые физиономии и попыталась выяснить в чем дело:
— Ребята, вы чего такие грустные? Что-нибудь случилось? И почему вы вдвоем? Где же Тимур?
— Ничего не случилось, мам. Мы просто устали — ответил я ей — А Ибрагимов подъедет попозже или завтра объявится.
— Да, Елена Максимовна, вы за нас не переживайте — поддержала меня подруга — у нас просто был очень эмоционально насыщенный день, вот мы и устали немного.
— Понятно… Оля, а ты не хочешь сходить со мной в мою мастерскую? — неожиданно предложила мама девушке. Оля удивленно посмотрела на нее:
— А что вы мастерите?
— Я неточно выразилась: наверное, это скорее не мастерская, а художественная студия. Я рисую — пояснила моя родительница со слегка смущенным выражением на лице.
— О, правда? — устало улыбнулась подруга — Это должно быть очень интересно. Хорошо, давайте сходим — вообще-то, я ожидал, что Оля откажется: ведь видно же, что она устала и измучилась. Так что ее согласие стало для меня полной неожиданностью. Изумленно посмотрев на нее, я спросил:
— Оль, а может тебе лучше полежать? Видно же, что ты устала.
— Я дома отлежаться еще успею. А раз уж я здесь, то хочу увидеть как можно больше — пояснила девушка, послав мне успокаивающую улыбку.
— Тогда я с вами — тут же решил я. Надо сказать, что мама нашла себе хобби и увлеклась рисованием с тех пор как мы с Джамсуром уехали. Для этих целей отец выделил ей одну из дальних комнат, и она обустроила там все по своему вкусу. Признаться, я был в ее мастерской всего раз или два еще в самом начале маминого увлечения, но с тех пор прошло уже два-три года и, возможно, там что-то могло измениться. К тому же мне совсем не улыбалось провести остаток вечера бесполезно шатаясь по дому, как я уже однажды делал днем.
