Выслушивать это было неприятно, но злые слова меня не слишком задели, так как такая реакция со стороны Идолбаева-старшего была вполне ожидаема и я успела к ней внутренне подготовиться, выстроив вокруг себя зеркальную сферу еще в самом начале разговора. Поэтому, нисколько не реагируя на яростный и оскорбительный тон, я шепнула Адаму:
— Не вмешивайся. Я с ним поговорю — и с достоинством повернулась в сторону его отца — Мансур Адамович, своими оскорблениями вы ничего не добьетесь. Пока вы будете так кричать, мы не придем ни к какому разумному соглашению. Давайте все обсудим как взрослые люди. Не нужно устраивать из нашего общения балаган. Я люблю вашего сына и кроме него мне больше ничего не надо от вашей семьи. Но я была бы вам признательна, если бы вы проявили уважение к его решению и согласились на расторжение брачного договора.
— Ага, щаз-з-з! Разбежалась! Ты наверняка какая-то аферистка. О-о-о, я знаю таких как ты! Признайся, прежде чем крутить романы с этим оболтусом, ты уж точно выведала из какой он семьи и что тебе может обломиться, если он на тебе жениться, да? Не сложно догадаться, что тебе на самом деле нужно. Сколько ты хочешь? Я готов заплатить тебе, сколько попросишь, лишь бы ты оставила моего сына в покое, мерзкая мошенница!
— Не смей ее так называть! — опять не выдержал мой друг.
— Не лезь, болван, я не с тобой разговариваю! — тут же «приласкал» парня «добрый папочка».
Хоть я и была готова к тому, что отец Адама будет от меня не в восторге, такого безумного предположения я как-то от него не ожидала. Предложение о деньгах было явной провокацией, с целью вывести меня из равновесия и заставить играть по его правилам. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Только теперь я увидела, как много Адам унаследовал от отца: смотреть в разъяренные черные глаза было невыносимо страшно, но я должна была справиться с взрывом негативных эмоций, летящих мне в лицо и не показать своего страха ради Адама. Собрав все внутренние силы, я выпрямилась и холодно произнесла:
— Мансур Адамович, придите в себя. Неужели вы не видите, что унижаете сейчас не меня, а себя? Вы ведете себя недостойно и, боюсь, в данный момент вашему сыну и жене стыдно за вас перед хозяевами…
— Что?!! Ах ты, гадина, учить меня вздумала?! У русских, судя по всему, не принято прививать с малолетства уважение к старшим! Ну так я сейчас научу тебя хорошим манерам!!! — и он начал выдвигаться из-за стола, собираясь направиться в мою сторону. Но дорогу ему преградил Адам, загородив меня своей широкой спиной и плавно перетекая в боевую позицию:
— Только тронь ее, и клянусь тебе, я навсегда перестану уважать старших, забуду, что ты мой отец и наваляю тебе так, что мало не покажется!! — пообещал он сдавленным от еле сдерживаемого бешенства голосом.
— Ах так?!! Ну, значит, настала пора и тебе напомнить о хороших манерах, сопляк!!
Я поняла, что это безобразие может продолжаться до бесконечности. Мне и одного-то Идолбаева с его взрывоопасным характером хватало выше крыши, а уж когда их было двое!.. Бедная Елена Максимовна, как она это выдерживала?… Видно было, что я — камень преткновения. И до тех пор, пока я здесь нахожусь никакого конструктивного диалога не получится: любимый будет обижаться за меня на каждое нелестное высказывание в мой адрес, а для его отца я словно бельмо на глазу и он будет пытаться меня задеть, пока не достанет. Так что оставался только один выход — побыстрее удалить себя из их поля зрения. Все эти соображения промелькнули в моем мозгу, в то время как Мансур Адамович и Адам неумолимо надвигались друг на друга, словно два встречных бронепоезда, а Эльдар Наумович и Тимур вскочили со своих мест и бросились их разнимать. Женщины в это время сидели за столом как манекены с одинаково широко открытыми от ужаса глазами и боялись издать лишний шорох.
Адекватные мужчины успели вовремя схватить драчунов и в последний момент прервать намечающуюся драку. Но Идолбаевы продолжали вырываться и кричать оскорбления в адрес друг друга. Я уже собиралась тихонечко уйти по-английски, ни с кем не прощаясь, но напоследок пригляделась к главным действующим лицам повнимательнее и тут вдруг осознала, что с моим уходом эта критическая ситуация не разрешится — видно было, что этот нарыв зрел в адамовом отце и в нем самом уже давно и готов был вот-вот лопнуть. Я почувствовала, что это может кончиться очень трагически вплоть до полного разрыва семейных связей, а этого ни в коем случае нельзя было допустить. Откуда-то мне было известно, что если семейные и родовые связи рушатся, то впоследствии меняется и коверкается вся судьба участников рода. Я не желала своему любимому человеку такой участи, поэтому, хоть мне и крайне не хотелось лезть в самую гущу драки, пришлось сделать над собой усилие, призвать на помощь все Светлые Силы, какие только были доступны мне в этот момент и протиснуться между Адамом и Мансуром Адамовичем:
— Тихо. Замолчите оба — сказала я негромко, прижав свои ладони к груди обоих воюющих мужчин и мысленно блокируя их агрессию, направленную друг на друга. Я представила как те потоки злости и гнева, что они посылают друг другу, разбиваются о мои ладони и рассеиваются в пространстве. Наверное, мой блок сработал, потому что отец с сыном резко замолчали, и в комнате наступила оглушительная тишина. Дождавшись пока все внимание сфокусируется на мне, я так же тихо продолжила — Вы оба сейчас совершаете огромную ошибку. Вы рушите свои кровные узы, восстановить которые потом будет очень не просто, если вообще возможно. Посмотрите на себя и друг на друга. Вы же родня! Нельзя так друг с другом разговаривать, вы же не враги в конце концов! — я прямо взглянула своему любимому в глаза — Адам, посмотри внимательно, это же твой отец: благодаря ему ты существуешь. Без него тебя бы не было. Если ты больше не можешь найти в нем ни одного положительного качества, то уважай его хотя бы за это — я перевела взгляд на Идолбаева-старшего — Мансур Адамович, вы тоже посмотрите: это же ваш сын. Ваша родная кровь и плоть. Он часть вас и наоборот вы — часть его. Ругаться и оскорблять его все равно, что ругаться и оскорблять себя самого. Этим вы не добьетесь от него ни понимания, ни уважения, ни доверия, которых вы заслуживаете. Поймите, если вы продолжите в том же духе, то потеряете Адама так же, как и Джамсура. Вы ведь этого не хотите, правда же? — я повнимательнее вгляделась в растерянные черные глаза и ощутила вдруг с вязь с его душой — Вы ведь любите его, я чувствую. И как всякий родитель желаете ему только добра и по-своему стараетесь проявить эту любовь. Только вот, к сожалению, вы избрали неверный способ. Или даже не так — медленно произнесла я все глубже всматриваясь в его душу — вы не избирали этот способ общения. Вы переняли его у своего отца, и просто не знаете, не умеете по-другому… Но ведь так было не всегда! Вспомните себя в детстве, когда ваш отец общался с вами, и вы чувствовали неправильность в его действиях, вы же говорили себе, что сами никогда так не будете поступать со своим сыном? Говорили? Я вижу, что да. Только вот с возрастом вы забыли свои детские обещания и невольно начали копировать собственного отца. Вспомните, вы ведь тоже обижались на него за то, что он решал все за вас, не так ли? Вы тоже злились на отца за его непонимание и неуступчивость, правда же? Вот так же и Адам на вас злится и наверняка обещает сам себе, что никогда не будет так себя вести со своими детьми. Вспомните свои чувства, вы ведь и сами были в подобной ситуации, и тогда вы легко поймете сына. Но с другой стороны у вас теперь есть уникальная возможность понять и своего отца, ведь теперь вы сами оказались на его месте и видите, что он все это делал не со зла, а потому что любил вас и просто не сумел выразить эту любовь по-другому, поскольку его, как и вас, в детстве не научили. Получается замкнутый круг. Видите?
