— Не сомневаюсь.
Тут Адам окинул меня внимательным взглядом и участливо спросил:
— Ну а ты сама как себя чувствуешь? Выглядишь какой-то усталой.
— Что, так сильно заметно? — печально спросила я, перестав улыбаться.
— Нет, не очень. Только я все равно вижу — озабочено ответил Адам и взял меня за руку — Оль, что с тобой происходит?
Мне не хотелось его расстраивать и обременять своими трудностями, поэтому я уклончиво ответила:
— Ничего. Просто устаю сильнее обычного. Но это все со временем пройдет.
Любимый недоверчиво покосился на меня:
— Обманываешь. Почему ты так сильно устаешь? Ты что пытаешься делать какие-то свои практики?
Я недовольно нахмурилась:
— Нет, Адам, не пытаюсь. Ты же знаешь, что я теперь не могу, так зачем спрашиваешь? — раздраженно спросила я, выдергивая свою руку из его ладони — Не знаю я, почему так сильно устаю, понятно? И больше не спрашивай меня об этом! — парень изумленно уставился на меня, явно не понимая, за что я на него так взъелась. Я, честно говоря, и сама не поняла, за что так его отчитала. Внезапный приступ раздражения исчез так же быстро, как и появился. Виновато взглянув в недоумевающие зеленые глаза, я тут же извинилась — Прости, я не хотела на тебя кричать… Не понимаю, что на меня нашло. Наверное, это все от усталости…
— Ничего — парень ласково провел ладонью по моим седым волосам — Не расстраивайся. Главное, что ты здесь, со мной. Я так рад тебя видеть!
На душе стало тепло и уютно, искренне улыбнувшись, я ответила:
— Я тебя тоже. Ты не представляешь, как я по тебе соскучилась!
— Почему же не представляю? Отлично представляю, ведь я по тебе соскучился еще сильнее.
В таком духе мы и разговаривали до самого вечера, делая перерывы только на обед и ужин и еще, когда Адам выполнял свое упражнение. Больницу я покинула уже довольно поздно, пообещав другу приехать завтра с утра пораньше.
Понедельник, 15 марта 2004 г.
Адам
Сегодня меня перевели в другую палату. Здесь было намного более многолюдно и шумно, чем в прежней. В просторном помещении в два ряда стояло по пять кроватей и почти все они были заняты. Между рядами сохранялся достаточно широкий проход, по которому и передвигались больные, а также медсестра с тележкой, которая привозила нам обед и посетители, навещавшие обитателей палаты. Многие пациенты здесь уже могли не только сидеть, но и ходили. Спали или делали вид, что спят (попробуй, усни в таком шуме!) только два-три человека. Остальные читали, болтали между собой или просто скучающе смотрели по сторонам.
Я пробовал и здесь делать мысленное упражнение тренера, но, к сожалению, в такой обстановке у меня получалось намного хуже, чем раньше — я не мог как следует сосредоточиться — постоянно отвлекал шум, шуршание, случайные возгласы. Одна надежда, что сегодня парни привезут мне мой плеер (может хоть так я смогу отключаться от посторонних звуков) и несколько журналов (чтобы не помереть со скуки).
Сегодняшний день стал для меня днем посещений. С утра забежал Тимур — как он объяснил, на учебу ему надо было только к третьей паре, поэтому он решил проведать меня пораньше.
— Ну что, чемпион, выздоравливаешь? — бодро спросил Ибрагимов, сияя своей голливудской улыбкой на всю палату.
— Не называй меня так — я метнул в него недовольный взгляд — и вообще в моем присутствии лучше не упоминай про чемпионат. Это больная тема.
Друг стер улыбку с лица и покаялся:
— Извини, не подумал. Я просто хотел сказать, что ты выглядишь гораздо лучше, чем когда я видел тебя в последний раз. Когда это было? Ах да, в среду, кажется. Тренер к тебе заходил?
— Да. Между прочим, это благодаря ему я так быстро поправляюсь. Он научил меня одному мысленному упражнению и велел тренироваться, сказал, что через неделю проверит.
— Что за упражнение? — полюбопытствовал Тимур, глаза у него так и загорелись. Я понимающе усмехнулся: наверняка он подумал, что тренер раскрыл мне великий секрет как стать непобедимым бойцом:
— Что, Ибрагимов, не терпится попробовать? Ну ладно, я не жадный, слушай… — и я рассказал ему в подробностях про тренерское упражнение и про свой личный опыт его применения.
Выслушав меня внимательно, друг скептично хмыкнул:
— Да ладно тебе заливать, Идолбаев. Неужели это правда работает?
Я пожал плечами и поморщился (все время забываю, что мне пока не стоит делать лишних движений туловищем):
— Ты просто посмотри на меня, сравни с тем, что видел недавно и скажи: работает или нет. А еще лучше сам попробуй. Как говорит наша общая подруга: «невозможно что-то узнать, пока не попробуешь». Но учти, тренироваться надо по нескольку раз в день, чем больше и дольше — тем лучше. Я так вообще, пока меня сюда не перевели, только этим и занимался, потому что все равно больше делать было нечего. Да и вообще, Тимур, мне странно слышать от тебя подобный вопрос. Я думал, ты достаточно пообщался с Олей, чтобы понять, что всякие энергетические штуки вовсе не бред, как мы думали раньше, а вполне реальные вещи. В общем, не знаю, как будет у тебя, а у меня это упражнение точно работает — уверенно сказал я. Ибрагимов смерил меня задумчивым взглядом:
— Что ж, убедительно. Надо будет и мне попробовать. Кстати, как там наша общая подруга поживает?
— А почему ты у меня спрашиваешь? — неподдельно удивился я — Ты что, с ней за все это время не встречался?
— Я был занят. К тому же, подозреваю, что она бы все равно со мной никуда не пошла, потому что все свободное время торчит с тобой в этой больнице — взгляд у друга как-то погрустнел — Повезло тебе, Идолбаев. Такая девушка тебя любит, меня бы кто так любил! Видел бы ты какое нехилое представление она устроила ради тебя в реанимации… — как только Ибрагимов заговорил о любви, я нахмурился и настороженно посмотрел на него, пропустив мимо ушей все остальное. Он это заметил — Что такое? Чего ты на меня так смотришь? А, понял. Да-да, я все знаю про вас, можешь не отпираться.
— Откуда? — мрачно спросил я.
— Она сама мне рассказала в тот день, когда тебя сбили. И про все ваши трудности тоже. Но ты не беспокойся, я вас не выдам и никому не скажу. Во-первых, я пообещал ей молчать. А во-вторых, мне совсем не улыбается с вами опять поссориться, мне и прошлого раза хватило выше крыши. Так как она себя чувствует?
— Честно говоря, не очень. Она, конечно, не признается и старается делать бодрый вид, но я все равно вижу, что ей тяжело и она сильно устала. Тимур, я за нее беспокоюсь — внезапно вырвалось у меня — по-моему, с ней что-то не так. Может быть, она и сама этого не замечает, но я вижу, чувствую, что она меняется и далеко не в лучшую сторону.
Друг озабоченно нахмурился:
— Ну, так ты поговори с ней, выясни, что ее беспокоит…
