Отсмеявшись, мы весело переглянулись и девушка вдруг сказала:
— Знаешь, Адам, от всех этих переживаний я проголодалась, к тому же я сегодня позавтракать не успела. Может, пойдем на первый этаж съедим чего-нибудь?
— С удовольствием. По-моему, нам надо отметить наше перемирие. Я угощаю.
И с этими словами, все еще улыбаясь, мы потопали в нашу студенческую столовую, благо до следующей пары оставалось еще полчаса.
Ольга
Я шла рядом с Адамом в столовую и чувствовала, как взаимная симпатия и привязанность увеличиваются и крепнут с каждым шагом.
Ух и тяжело же мне с ним пришлось! Настырный Идолбаев не желал удовлетворяться простыми ответами и все-таки докопался до истины. Я долго не могла понять, зачем он так настойчиво выясняет все причины, которые побудили меня возобновить с ним общение. Но мне было прекрасно заметно, что с каждым моим ответом, он расстраивается все больше. Это поставило меня в тупик: зачем он так глубоко копает? Что он пытается узнать? Меньше всего мне хотелось с ним ссориться, когда мы только-только помирились. Ко всему прочему я еще не отошла после выяснения отношений с его друзьями, не выспалась, проголодалась и вообще сильно устала. Но моему другу это было параллельно — он с упорством достойным лучшего применения, лез мне в душу, рассчитывая, что я выложу ему все на блюдечке с голубой каемочкой по первому же его требованию! И главное, совершенно не понятно было, что он так упорно пытается у меня выведать!
Только когда наш разговор окончательно расклеился, и парень угрюмо уставился в пол, подперев голову руками, я поняла, что придется собраться с силами, задвинуть свою усталость подальше и спросить напрямую, что ему от меня понадобилось. Я знала, что парням не свойственно распространяться о своих чувствах, и выведать у Адама, что у него на уме, обычным способом будет не просто. Поэтому мне в голову пришло использовать один способ, который я когда-то вычитала в какой-то книге: надо было через руку передать человеку свое сочувствие, внимание и доброе отношение, то есть как бы напрямую обратиться к его душе — тогда, если человек к этому готов, он раскроется, раскрепостится и сможет высказать все, что накопилось.
Мне раньше не доводилось пользоваться этим способом, и вообще, я после прочтения почти сразу про него забыла, но, как это часто со мной бывало, шестое чувство извлекало из глубин моей памяти нужную информацию в нужный момент. И не важно, когда и где я об этом узнала, где прочитала или услышала — главное информация попала в память и там отложилась. Вот и сейчас, получив подсказку интуиции, я решила попробовать и посмотреть что получится, хоть вовсе и не была уверена, что это сработает — уж слишком угрюмым и удрученным выглядел Адам в тот момент.
К моему удивлению, этот прием сработал даже лучше, чем я ожидала — Адам меньше чем за минуту выложил мне все как на духу, но легче мне от этого не стало. Оказалось, Идолбаева волнует не что-нибудь, а мое личное к нему отношение, рассказывать о котором в данную минуту я как-то не была готова. Но делать нечего, видно было, что мой друг совсем пал духом и надо было как-то его поддержать. Пришлось преодолеть собственную стеснительность, наступить на горло своей застенчивости и первой признаться, что без него мне было грустно, и я скучала. Но видит Бог, как тяжело мне это далось: слова застревали в горле и не желали выпихиваться наружу! Смотреть при этом в сторону Идолбаева было выше моих сил, так что я сосредоточилась на носках своих сапог, и со стороны, наверное, казалось, что я скучала по ним, а вовсе не по Адаму…
Зато потом все мои неимоверные усилия были вознаграждены восстановлением доверия и взаимопонимания, а от его теплой, обаятельной улыбки и ласкового взгляда зеленых глаз у меня на миг даже сердце замерло. Все-таки он может быть очень красивым, когда захочет. Наверное, любая девушка готова для него сделать что угодно, когда он вот так смотрит и улыбается. Так, все Оля, держи себя в руках, он тебе просто друг, не забыла? Мне еще только влюбиться в него не хватает для полного счастья! Вот будет весело, прямо обхохочешься. Тут очень кстати голодный желудок заявил о себе болезненным спазмом и неприятной тошнотой, напоминая, что пора бы подкрепиться. Так что недолго думая, я потащила Адама в столовую.
Последние три пары пролетели незаметно. Хотя у нас с Адамом не было возможности поговорить, ко мне вернулось чувство комфорта, и назойливое ощущение, что чего-то не хватает, бесследно исчезло. Это просто удивительно! Раньше я не предполагала, что присутствие и отсутствие рядом определенного человека может так сильно влиять на мое настроение и самочувствие. Судя по моим внутренним ощущениям, Адам тоже наконец-то обрел душевное равновесие, я как будто чувствовала расходящиеся от него во все стороны волны покоя и умиротворения.
После учебы мы, как и раньше, пошли вместе к метро. Идолбаев сначала хотел проводить меня домой, и, в общем-то, я была не против. Но потом вдруг к нему прилетела смска, прочтя которую он озадачено нахмурился и сказал, что планы меняются: какой-то близкий друг срочно позвал его помочь в важном деле.
Когда мы спустились в подземку и как обычно остановились в середине зала станции «Рязанский проспект» для прощания, ощущение внутреннего притяжения и взаимной гармонии достигло такого уровня, что нам очень сложно было расстаться. Поэтому мы стояли друг напротив друга и молчали. Сказать хотелось так много, но мысли хаотично кружились в голове и совершенно не желали оформляться в слова. Не знаю сколько бы мы могли так простоять, наверное, долго. Но тут Адам вдруг резко шагнул мне на встречу и осторожно обнял, прошептав в ухо:
— Ладно, мне пора бежать. Но мы же завтра увидимся, да?
У меня от неожиданности прервалось дыхание, я еще никогда так близко никого из сверстников к себе не подпускала. Дело в том, что все эти обжимания и поцелуйчики, которыми принято обмениваться при приветствии и прощании у современных студентов, вызывали во мне лишь внутренний протест. Наверное, я слишком ревностно оберегала свое личное пространство, предпочитая никого туда не пускать и общаться на расстоянии. Сверстники подсознательно это ощущали и даже не пытались со мной здороваться как с остальными знакомыми.
Однако сейчас я с удивлением обнаружила, что объятие Адама оказалось очень приятным. Даже сквозь нашу верхнюю одежду я почувствовала тепло и силу его тренированного тела, и что-то глубоко внутри меня затрепетало, откликаясь жаркой волной, промчавшийся по всему моему телу с головы до пят. «Ой-ей, мама родная!» — испугалась я — «Что это было?!». Пытаясь как-то разобраться в незнакомых ощущениях, я не сразу заметила, что Адам меня уже отпустил и обеспокоенно заглядывает в глаза, явно чего-то ожидая. Собрав в кучу остатки мозгов, я припомнила, что он кажется меня о чем-то спрашивал, но я хоть убей не помнила о чем. В крайнем смущении, рискуя выставить себя круглой дурой (еще и глухой к тому же!), я переспросила:
— Извини, что ты сказал? Я не расслышала…
— Я спросил: мы завтра в академии увидимся? — серьезным и слегка озабоченным голосом повторил парень.
— А, да, конечно — облегченно улыбнулась я ему — Иди, а то опоздаешь.
