Но когда Идолбаев, кивнув мне на прощание, уже повернулся и сделал несколько шагов в сторону своего поезда, меня вдруг пронзили такая острая тревога и страх за него, что я не удержалась и окликнула парня:
— Э-э, Адам, подожди! — мой друг удивленно обернулся и вопросительно взглянул на меня — Пожалуйста, будь осторожен, ладно? У меня какое-то нехорошее предчувствие на счет тебя. Пообещай мне, что постараешься не лезть во всякие авантюры, хорошо?
Парень в ответ лишь задорно улыбнулся и беззаботно кивнул:
— Не беспокойся, со мной все будет в порядке — по-моему, он не слишком-то мне поверил. Тут как раз подъехал поезд, Адам запрыгнул в него и был таков.
А я задумчиво и неторопливо побрела к месту, где обычно садилась в свой поезд, напряженно раздумывая, чтобы все это могло означать.
Адам
Адрес, по которому Тимур попросил меня подъехать, был мне не знаком. Но я уже неплохо ориентировался в Москве и не сомневался, что с легкостью найду назначенное место. В смс мой друг не указал, зачем я так срочно ему понадобился, но я не сомневался, что он не стал бы меня беспокоить по пустякам. Только поэтому мне пришлось отказаться от своих планов проводить Олю до дома, а так хотелось!
Вообще со мной творилось что-то странное: в Олином присутствии я почему-то терял чувство реальности происходящего, мне становилось так спокойно и легко, что казалось будто я попал в прекрасную сказку. Я чувствовал, что меня к ней тянет словно магнитом, и этому магнетизму было очень сложно противостоять. Все время приходилось контролировать свои движения, чтобы не наделать глупостей. И все-таки не смотря на то, что я за собой следил, в конце все равно чуть не накосячил: не смог удержаться и при расставании ее обнял, хотя и знал из своих прошлых наблюдений, что Соколова не приветствует подобные вольности в общении. Я почти сразу понял, что это была ошибка: девушка не оттолкнула меня и не пыталась вырываться (видимо из вежливости), но вся замерла и будто обратилась в лед. Я сразу выпустил ее, ругая себя на чем свет стоит за несдержанность, но Оля продолжала стоять ледяным столбиком с отсутствующим выражением лица. И только спустя несколько секунд, когда я всерьез начал опасаться, что она заморозилась надолго, в ее глазах появилась какая-то осмысленность. Я расстроенно подумал, что раз девушка от моего объятия аж вся заледенела, ей оно было неприятно, и ожидал, что она обидится, разозлится или как-нибудь еще выразит свое недовольство. Но к моему огромному облегчению, этого не произошло. Наоборот, Соколова смутилась и ругаться со мной явно не планировала. Вот и пойми после этого женщин! Точнее не всех женщин (их-то я более-менее сносно научился понимать и предсказать их реакции для меня не проблема), а одну конкретную!
И все-таки интересно, почему она так реагирует? Может ее в детстве кто-то обижал? Как бы мне выведать у Ольги об этом поподробнее? И, самое главное, что мне теперь делать со своей тягой быть к ней как можно ближе?! И ежику понятно, что трогать ее нельзя. Блин, прямо как в музее: смотреть можно, трогать — ни-ни! Да уж с Соколовой не соскучишься — придется следить за собой еще тщательнее. «Что ж, господин Идолбаев, ты хотел научиться самоконтролю? Вот и пожалуйста — готовый тест на самоконтроль. И попробуй только его завали, неуравновешенный ты наш, сам же потом будешь локти кусать от расстройства» — иронично подумал я. Меньше всего на свете мне хотелось, чтобы Ольга опять удалила меня от своей особы на неопределенный срок (пока не научусь вести себя как следует) — боюсь, повторно такого мучения я не переживу и обязательно что-нибудь сломаю. Или кого-нибудь.
И ладно бы это были все странности на сегодня, так нет же! Когда я уже повернулся чтобы уйти, Соколова вдруг окликнула меня таким требовательным голосом, что я испугался, подумав будто она наконец-то очнулась и все-таки желает со мной поругаться. Но оказалось, что Оля просто хотела меня предупредить о какой-то опасности. У меня на душе внезапно потеплело, когда я понял, что девушка обо мне беспокоится — значит я ей не безразличен, и ей не все равно, что со мной будет. Это очень радовало. Однако, информацию об опасности я принял к сведенью: зная Ольгино чутье, глупо бы было это проигнорировать.
За такими размышлениями, я сам не заметил как поезд довез меня до нужной станции метро. Выскочив из подземки и быстро сориентировавшись на местности, я минут за десять добрался до нужного здания. Это оказалась какая-то школа. «Странно,» — подумал я — «Что Тимур здесь забыл?». Набрав на мобильнике его номер, я сообщил, что уже нахожусь у здания, на что друг возбужденным голосом ответил, чтобы я никуда не уходил, но постарался не привлекать к себе внимания — мол, он меня сейчас встретит. Подивившись про себя такой таинственности, я отошел в тень за углом здания и буквально через три минуты увидел, как Тимур, выскочив из парадного входа, принялся оглядываться по сторонам. Покинув надежное убежище за углом, я поздоровался, и обрадованный приятель энергично потащил меня внутрь здания, по дороге треща без умолку:
— Дружище, я так рад, что ты пришел! Ты ни за что не догадаешься, что сейчас происходит в этой школе! Точнее, не во всей школе, а только в спортзале. Ты когда-нибудь слышал о боях по боксу без правил, а? У тебя есть уникальная возможность познакомиться с этим явлением во всей красе, ведь именно здесь они сейчас и проходят! Здорово, правда? Только вот это не совсем легально, поэтому я и просил тебя не «светиться». Знал бы ты с каким трудом мне удалось достать сюда пропуск — желающих попасть на это мероприятие было хоть отбавляй, но ты же меня знаешь: я был бы не я, если бы не добыл нам приглашение! — с энтузиазмом тараторил друг, таща меня на буксире мимо школьных гардероба и столовой.
Мне и вправду стало любопытно — на таких сборищах я еще не бывал, и уже с нетерпением предвкушал как поглазею на месилово в этой чистенькой и уютной школе. Но тут Тимур огорошил меня новостью:
— Кстати, я и тебя записал поучаствовать. Ты ведь не против, правда?
Я остановился как вкопанный посреди дороги:
— Что ты сделал?!
— Да ты не волнуйся, Адам, я все предусмотрел, реальные данные не указывал, никто об этом не узнает. Я даже форму твою захватил, чтобы тебе не пришлось за ней возвращаться.
От такой наглости и своеволия я чуть не лишился дара речи, друг попробовал этим воспользоваться и подтолкнуть меня к спортзалу. Но тут я опомнился, и оттолкнув Тимура зарычал:
— Ибрагимов, да ты в своем уме?! С чего ты взял, что я хочу участвовать? Насколько я знаю, это же натуральное побоище! Ведь всем известно, что бои без правил потому так и называются, что там отсутствуют элементарные правила безопасности. А ты, глазом не моргнув, меня туда записал, не удосужившись спросить моего разрешения, и думаешь, что я обрадуюсь? Ты что, совсем спятил?!
— Эй, полегче, приятель, не кипятись — примирительно поднял вверх руки тот — Прибереги свой гнев для противника. Все не так уж плохо, как ты думаешь: до смерти здесь не забьют, а слухи, которые ходят — просто слухи, чтобы отбить охоту участвовать у наиболее трусливых желающих. Но ты же не такой, правда? Или испугался?
