– Никак нет, господин лейтенант.
Магу двинулся дальше. После опроса претензий и прохождения церемониальным маршем солдат распустили. Офицеры вернулись в штаб батальона, где Заматаев помог Алексу разнести привезенные с собой бумаги по нужным канцеляриям. После этого капитан провел Алекса по расположению подразделения, показал, что и где находится, заодно представил нового ротного другим офицерам.
Батальон располагался на южной окраине большого села Катериновки. Расположение представляло собой неправильный четырехугольник, обнесенный каменной стеной саженной высоты. В свое время стену возвели для защиты от набегов горцев, для чего в ней имелись бойницы для ведения ружейного огня. Но за последние годы защитное значение стены было утрачено, и она успела изрядно обветшать, а местами даже обвалиться, подходы к ней заросли кустарником. За стеной было выстроено около десятка зданий различного назначения: казармы, склады, батальонный штаб и кордегардия, ныне именуемая караульным домом.
После ознакомления с расположением Алекс поинтересовался у капитана:
– А где в селе остановиться можно?
– Право, не знаю, – развел руками Заматаев, – я же не местный. Мне ротный фельдфебель место для постоя подыскал, он всех здесь знает. Советую обратиться к нему.
Для себя Магу уже принял решение – ротного фельдфебеля он сменит в любом случае. Вряд ли Заматаев за месяц успел так замордовать солдат, да и пообносились они явно раньше. Конечно, не только фельдфебель в этом виноват, все деньги находятся в распоряжении у ротного командира, но Гримасова в роте нет больше месяца, а положение, похоже, не меняется. Артельщика и каптерщика тоже надо тряхнуть, но фельдфебеля гнать в шею – непременно. Поэтому Алекс и не хотел быть ничем обязанным ему, даже в малости.
– Вы не возражаете, если я прямо в ротной канцелярии расположусь? Заодно и дела принимать сегодня начнем.
– Располагайтесь, – согласился Заматаев, – только в селе вам удобнее будет.
Начали с ротной кассы. Капитан достал из денежного ящика кассовую книгу, тонкую пачку ассигнаций и мешочек с мелочью. По его виду было понятно, что он испытывает немалое смущение.
– От Гримасова большая недостача осталась? – догадался Алекс.
– Почти полтысячи.
Для провинциального офицера, живущего на одно только жалованье, сумма огромная. Как только Гримасов ухитрился проделать такую дырищу в ротной кассе?
– Я, конечно, все заактировал, – продолжил капитан, – но…
Но с виновника, хоть он всем известен, ничего уже не взыщешь, и долг этот повиснет на новом ротном командире. Остается покрыть его из собственного кармана или, понемногу экономя, а по сути, обворовывая своих же солдат, за несколько лет возместить недостачу. Интересно, знал ли Новославский о таком положении дел? Вряд ли. Но все равно спасибо, господин полковник.
– Хорошо, давайте пока сверим записи в кассовой книге.
Со сверкой просидели до вечера. С момента, где каракули Гримасова сменились каллиграфическим почерком Заматаева, все сошлось до последней копейки, а до этого… Тем не менее записи о сверке сделали и ротной печатью сверху пришлепнули. После чего Алекс поинтересовался:
– А с ротным имуществом такая же ситуация?
– Там, за исключением некоторых мелочей, полный порядок.
– Хотите сказать, что артельщик с фельдфебелем не проворовались? – удивился лейтенант.
– Действительно странно это, особенно учитывая рожу фельдфебеля, но к нему претензий почти нет. Все, что в книге учета ротного имущества записано, все в наличии. Я это дотошно проверял.
Слова Заматаева несколько смутили лейтенанта, но он рассчитывал на информацию о фельдфебеле из еще одного источника, который должен быть более информирован.
– Хорошо, коли так, господин капитан. Давайте на этом прервемся, а завтра после утреннего развода продолжим.
Передав Алексу ключ, Заматаев отправился к себе на квартиру. Магу запер канцелярию, прошел по казарме, отыскивая нужного человека.
– Эй, ты, как там тебя…
– Рядовой Коновал, господин лейтенант!
– Поступаешь в мое распоряжение, багаж поможешь из штаба принести.
– Слушаюсь, господин лейтенант!
Со стороны могло показаться, что солдатик почтительно следует за офицером, на самом деле между ними на ходу шел весьма напряженный разговор.
– Давно здесь?
– Давно, господин лейтенант. Сразу, как нас освободили, так сюда и перевели.
– И как тебе здесь живется?
– Как и везде.
Алекс резко остановился и развернулся. Не ожидавший такого солдат чуть не налетел на него.
– С понедельника я – полноправный командир роты, и я буду решать, кого казнить, а кого миловать, но информация мне нужна сейчас. Понял?
– Так точно, господин лейтенант!
– Тогда повторяю вопрос, как тебе здесь живется?
– Плохо, господин лейтенант, – понурился солдат.
– Иди за мной, – приказал Алекс, – и рассказывай.
Плотина молчания рухнула, известия о местных делах потекли потоком.
– При прежнем ротном мы положенных денег совсем не видели. При нынешнем стали давать, так унтера отбирают.
– Как отбирают? – опешил Магу.
– Если им денег не дать, они на грязную и тяжелую работу ставят, а потом сами же за неопрятный вид и наказывают. А если дать, то могут совсем от работы освободить.
– Все этим промышляют?
– Нет, не все. Наш промышляет.
– Фамилии, – потребовал лейтенант.
Коновал назвал.
– Фельдфебель с каптерщиком воруют?
– Воруют. Все обмундирование по два срока носим. А то и по три. Вся каптерка гнильем завалена, а заплачено, как за генеральское сукно.
– Откуда знаешь?
– Так все это знают, они особо и не таятся.
– Тогда почему Заматаев при проверке ничего не обнаружил?
– Они его вокруг пальца обвели. В штуках сверху хорошее сукно, а под ним – гнилое. Сегодня, пока вы в канцелярии сидели, из другой роты ранцы и ремни принесли. А как проверка пройдет, обратно отнесут…
– Понятно, – прервал солдата Алекс. – Артельщик тоже ворует?
– Тоже. Мясо в котле только при нынешнем ротном и увидели, а то все требуха какая-то.
– Вы же сами его выбираете.
– Выбираем, – подтвердил Коновал, – на кого господин фельдфебель укажет, того и выбираем. Я слышал, он к завтрашней проверке в мешки с крупой камней для весу подложил.
– Вот мы и пришли. Берешь у дежурного мой багаж и несешь сюда, по дороге еще поговорим.
– Слушаюсь, господин лейтенант! – вытянулся солдат.
