– Предлагаю временно свести роту в три полнокровных взвода, а охотничью команду присоединить к роте в качестве четвертого взвода. Народ там опытный, обстрелянный, в горы ходили не раз, а командира сейчас у них нет. Лейтенант Гнатов, похоже, выбыл из строя надолго, вот я по старой памяти за ними и пригляжу.
– Хорошо, ваше предложение принимается. Я вам выделю взвод двух новейших четырехфунтовок, при штурме должны пригодиться. Гранаты получите на складе, я распоряжусь. Что еще?
Пушки, конечно, хорошо, но тащить их по горам было тем еще удовольствием. К тому же, если роту могут списать полностью и только поморщиться, то потерю двух новейших казнозарядных орудий лейтенанту Магу не простят никогда. Но отказываться от такого предложения тоже нельзя, придется проверить дедушкино изделие на практике. А вдруг и вправду окажется полезным?
Если с орудиями еще были вопросы, то предлагаемые полковником древние ручные гранаты с фитильным запалом оказались откровенным дерьмом. Далеко кинуть тяжеленный чугунный шар было невозможно. Заряд черного пороха был слабым, а при подрыве граната давала всего несколько крупных осколков. Осколки эти были весьма убойными, но по причине малого количества редко в кого попадали. Сколько будет гореть фитиль, не знал никто, поэтому бросали их, едва запалив. А фитиль, бывало, горел столько, что за радиус поражения можно было уйти неторопливым шагом. Поэтому и лежали никому не нужные чугунные шары на складах десятилетиями.
Правда, в этом случае предстоял штурм укрепленного поселения, поэтому предложение полковника было весьма разумным. В узких каменных лабиринтах даже такие гранаты будут очень кстати. Однако тащить все это на солдатском горбу тоже не стоило, поэтому Алекс решительно потребовал:
– Мне потребуются восемь патронных двуколок.
– Не многовато? – усомнился Новославский.
– По сотне патронов на винтовку, это уже шестнадцать тысяч. Сотня двухфунтовых гранат, плюс по сорок снарядов на орудие. К тому же раненых ожидается немало, а больше двух в двуколку не поместится.
– Да, пожалуй, вы правы, я мыслю старыми категориями. Еще не так давно сотни патронов хватало солдату на одну кампанию, а теперь столько же мы планируем на один бой. Теперь самое главное – сроки.
– На подготовку потребуется не меньше месяца, – прикинул время лейтенант.
– А побыстрее никак нельзя?
Вот дает полковник! Не далее как сегодня утром тянул вола за хвост, а сейчас «побыстрее» ему подавай. Его-то можно понять, лейтенант Гнатов не та фигура, которая может попасть в графу потерь без каких-либо последствий для Новославского. За генеральского сына с него непременно спросят. А еще потребуют отчитаться о принятых мерах. Впрочем, все будет зависеть от добродушного толстяка с двойной фамилией Золич-Феоб и результатов операции. Если лейтенант не выживет, придется бросать на штурм Джибуты абсолютно неподготовленную роту.
– Меньше никак нельзя, господин полковник! Солдат еще нужно научить стрелять из незнакомой винтовки, а охотничья команда ни разу укрепления не штурмовала. Поэтому месяц – минимальный срок.
– Пусть будет по-вашему, – согласился Новославский. – Завтра же получайте винтовки, гранаты, патроны, берите охотников и отправляйтесь в Катериновку. Приказ для Толстокрякова я вам подготовлю, он вам поможет. Через месяц жду от вас доклада о готовности к проведению операции. Тогда же отправлю к вам артиллерийский взвод.
– Слушаюсь, господин полковник!
Алекс хотел было заикнуться насчет недостачи имущества в роте, но не рискнул. Не стоит грузить Новославского этими проблемами. Придется решать их самому, причем в условиях жесточайшего цейтнота. Ничего, решит. Деньги – это такая штука, которая решит массу проблем, вот только из мертвых никакие суммы воскресить не могут. Рыжему Даграму предстояло узнать эту истину на собственной шкуре.
Словно прочитав мысли Алекса, его напутствовал полковник:
– Ступайте, лейтенант, и помните, сейчас ваша единственная цель – Джибута.
«И Рыжий Даграм», – добавил про себя Алекс.
Отведенный на подготовку операции месяц пролетел как один день. Казалось, буквально вчера прибыла в казарму второй роты команда охотников. Сонное существование заштатного линейного батальона сменилось ежедневной лихорадочной суетой. Подполковник Толстокряков, наверное, проклял тот день, когда штабные умники приняли решение подкинуть ему в батальон эту непрерывную череду проблем, именуемую лейтенантом Магу. Ему пришлось полностью освободить вторую роту от несения караулов и всех хозяйственных работ, взвалив их на другие роты. Их командиры не переставали выражать свой протест по этому поводу. И чем дальше, тем сильнее.
У самого Алекса тоже хватало проблем, он забыл, когда ему удавалось поспать больше пяти часов в сутки. И это при том, что он окончательно обосновался в ротной канцелярии. С огромным облегчением подписав бумаги по передаче командования ротой, Заматаев вернулся в Текуль, оставив лейтенанта Магу полноправным начальником. Грушило свое обещание выполнил, нашел нормального фельдфебеля, и часть хозяйственных проблем удалось свалить на него. Но с боевой подготовкой Алексу приходилось разбираться самому. Ему приходилось учить солдат стрелять из новой винтовки, ползать на животе, маскироваться среди камней.
Лейтенант рассчитывал на помощь охотников в этом деле, и те, конечно, помогали, но вместе с тем между местными и пришлыми солдатами отношения были весьма напряженными. Разве что до открытых столкновений пока не дошло, чему изрядно способствовало почти постоянное присутствие командира роты в казарме и трехкратное превосходство пехотинцев в численности.
В общем строю роты прикомандированный взвод охотничьей команды выделялся как породистый кобель в стае дворняг. Охотники были выше ростом, почти все успели прослужить три или четыре года, их форма всегда была чистой и исправной по причине наличия второго комплекта серой полевой, пошитого стараниями и на средства лейтенанта Магу. В конце концов, все они считали себя опытными, обстрелянными бойцами и свысока посматривали на замухрышистых пехотинцев в поношенной форме и стоптанных сапогах. В свою очередь, пехота платила охотникам откровенной нелюбовью, смешанной с черной завистью.
В конце концов, Алексу такое положение дел надоело. На утреннем разводе, прежде чем поставить взводам задачи, лейтенант толкнул речь, призванную напомнить солдатам о боевом братстве:
– Сейчас вы находитесь в составе одного подразделения, а скоро вам вместе предстоит пойти в бой, где многое будет зависеть от вашего товарищества и взаимовыручки, в том числе и ваши же потери. А что я вижу сейчас? Грызетесь, как кошка с собакой! Новое обмундирование на склад частично уже поступило, внешний вид мы в ближайшее время подтянем. Со стрельбой пока еще не важно, но прогресс налицо. В обучении по остальным дисциплинам я жду помощи от охотников. Особо отличившиеся лично от меня получат по пятерке.
Пятерка для солдата – большие деньги, очень большие, но, пробежав взглядом по лицам охотников, особого энтузиазма в глазах он не заметил. Тогда от пряников лейтенант быстро перешел к кнуту:
