– Надеюсь, вы пробудете у нас до тех пор, пока не узнаете ответы на все вопросы, – негромко, но твердо произнес сэр Рэджинальд. – Бобби, мисс Дальримпл была так добра, что пообещала уделить в своей статье несколько слов моей ферме.
– Ого!
Они поболтали еще несколько минут о будущей статье Дэйзи, пока не вошел дворецкий Моуди.
Он оглядел помещение, и мрачное выражение его лица сменилось на скорбное.
– Обед готов, миледи, – объявил он.
– Мистер Себастьян еще не спустился, – буркнула леди Валерия. – Мы подождем.
– Очень хорошо, миледи.
Себастьян ворвался спустя пять минут. У Дэйзи перехватило дух при виде его в вечернем костюме. За несколько часов, прошедших с их последней встречи, она почти сумела убедить себя в том, что он не может быть таким красивым, как ей запомнилось. Но он мог.
– Извини, мам, задержался, – бросил Себастьян. – Томкинс не мог найти запонки, какие я хотел.
– Мой мальчик, – в голосе леди Валерии раздражение мешалось со снисхождением. – Если ты настаиваешь на том, чтобы не увольнять этого типа, несмотря на его безалаберность…
– О, Томкинс меня вполне устраивает. Извините, что не дал вам приступить к обеду, мисс Дальримпл. – Когда Парслоу улыбнулся Дэйзи, та поняла, почему мать так души в нем не чает и боится отпускать его в женское общество.
Вернулся Моуди. Двигался он так, словно у него болели ноги.
– Обед накрыт, миледи.
За обедом прислуживали дворецкий и горничная: после войны только самые богатые дома могли позволить себе лакеев. Дэйзи узнала горничную, уже подававшую им чай, – плотную брюнетку, которая двигалась с опаской, вздрагивая всякий раз, когда Моуди шепотом давал ей указания. Каждая тарелка, которую она брала в руки, казалось, готова выскользнуть из ее пальцев, но все шло хорошо до самого конца второго блюда, когда леди Валерия прикрикнула на нее за то, что та начала собирать тарелки не с той стороны стола.
В результате тарелка, которую горничная только что забрала, грянулась об пол; вилка и нож с лязгом полетели в разные стороны. Всхлипнув от отчаяния, девушка выбежала из столовой.
– Право же, – сердито буркнула леди Валерия, – если она и за три недели не научилась выполнять свою работу как положено, ей здесь не место. Моуди, я не понимаю, почему вы с Твичел не можете найти и вышколить нормальную горничную. Вам стоило бы лучше постараться.
– Да, миледи, – уныло согласился Моуди. – Очень хорошо, миледи.
Десерт прошел в напряженном молчании, если не считать Дэйзи и сэра Рэджинальда, которые честно пытались вести разговор о сырах. По крайней мере, она смогла совершенно искренне поздравить его с чеширским сыром, которым завершился обед.
Леди Валерия поднялась, чтобы проводить дам.
– Викарий с миссис Лейк подойдут к нам в гостиную, – объявила она. – Его не было дома, когда я звонила в викариат сделать ему внушение за проповедь. Надо же: все равны перед Господом! Анархистский вздор!
– Большевистский, мама, – поправил ее Себастьян. – Анархисты… можно сказать, все повзрывались.
Дэйзи, сэр Рэджинальд и Бен Гудмэн рассмеялись. Бобби так хлопала глазами, что Дэйзи усомнилась в том, что та вообще слышала о большевиках или анархистах.
– Умница, Себастьян, – произнесла ее светлость с натянутой улыбкой. – И не налегай на портвейн, Реджи, слышишь?
– Ни за что, Валерия, – пробормотал баронет.
Преподобный и миссис Лейк уже ожидали их в гостиной-студии. Оба были похожи друг на друга – худые, в очках, слегка встревоженные на вид. Тем не менее взгляд, который миссис Лейк бросила на леди Валерию, когда та устроила выговор ее супругу, был полон скорее отвращения. Да и сам викарий, к удивлению Дэйзи, отважился отстаивать свою позицию. Выходит, Лейки только на первый взгляд казались беззащитными кроликами.
Позже – когда подошли джентльмены и освободили их от необходимости развлекать миссис Лейк – Бобби объяснила подоплеку происходящего.
– Им до смерти хочется сменить этот приход на любой другой, поэтому мистер Лейк частенько читает проповеди, которые заведомо вызовут мамино неодобрение – в надежде на то, что она наябедничает епископу и заставит его назначить сюда нового священника. И ведь так и будет. Со времен старого мистера Пискода, который у мамы только что разрешения дышать не испрашивал, ни один викарий не продержался у нас дольше двух лет.
– Похоже, у вас и горничные не слишком долго задерживаются.
– За два месяца трое сменилось, – поморщилась Бобби. – Ну, то есть их повышали из служанок, а потом понижали обратно, как только маме надоедала их неловкость. Сейчас на очереди еще двое служанок, а потом, боюсь, придется искать среди кухарок.
– Но их не увольняют совсем?
– Шутишь? Сейчас днем с огнем не найдешь таких, чтобы хотели работать в доме.
– Со времен войны у всех, похоже, трудности с прислугой, – заметила Дэйзи, которая не могла позволить себе горничную, даже если бы ей удалось найти такую. Им с Люси еще сильно повезло, что к ним ежедневно приходила уборщица. – Нынешние девушки хотят больше свободы и больше денег, чем им заплатили бы в услужении.
– И правильно делают, я бы сказала.
Моуди, шаркая подошвами, подал кофе. Дэйзи приняла чашку, но, не выпив и половины, извинилась и сбежала спать. Она устала с дороги, и, что важнее, ей предстояло много работы, на которую, если не случится чуда и сэр Рэджинальд не одолеет свою супругу, у нее осталось всего два дня.
Утром Дэйзи проснулась от света, лившегося в комнату сквозь клетчатые занавески. Несколько мгновений она пыталась понять, где находится и как здесь очутилась. Потом память вернулась, и Дэйзи выскочила из постели.
Окна выходили на восток. Для фотографии утро было идеальным временем дня, а сегодня наконец распогодилось. Дэйзи натянула пуловер, юбку и плащ, схватила камеру со штативом и вышла.
Она заблудилась всего дважды. В первый раз ей подсказала дорогу служанка с совком для угля, во второй раз она сама набрела на дверь, выходившую во внутренний дворик, и вышла туда. Надеясь, что, когда солнце поднимется выше, можно будет поснимать и здесь, Дэйзи нырнула под арку, миновала темный туннель под восточным корпусом и, жмурясь на яркий свет, оказалась у рва.
Освещение было просто идеальным. Февральское солнце поднялось еще не слишком высоко, поэтому тени смотрелись интереснее всего. Морозный воздух казался прозрачным и неподвижным, как хрусталь, и дом отражался в воде полностью до последней детали черно-белого фасада. Дэйзи отсняла целую катушку и только потом решила, что настало время для второго важного пункта программы – завтрака.
Бобби и Бен Гудмэн уже спустились в столовую и радостно приветствовали ее.
– Бери сама, не стесняйся, – посоветовала Бобби, махнув рукой в сторону стола с блюдами. Рядом с ее тарелкой лежал неразвернутый номер «Таймс». – Классный день, правда?
