А дальше шла обычная фронтовая жизнь. Трудно сказать почему, но о проведенном в 39-полку отпевании погибших не стал сообщать в вышестоящую инстанцию ни замполит полка, ни начальник особого отдела.
Как сложилась дальнейшая судьба солдата-священника, отец не знал. Еще какое-то время они служили вместе. «Священник» по-прежнему выполнял какую-то свою работу. Все было как обычно, лишь только при этом солдате все почему-то старались не материться, да офицеры при случайной встрече приветствовали его первыми.
А полк все дальше передвигался на запад. Командиром 241-й авиационной дивизии стал Алексей Федоров, счастливо закончивший войну в самом Берлине.
В своей книге воспоминаний он описывал похороны в Гартмашевке, но ни словом не упомянул о молебне.
К маю 1945-го из числа летного состава 39-го отдельного Никопольского ордена Александра Невского разведывательного полка, начавшего войну 22 июня 1941 года в Пинске и закончившего его 9 мая 1945 года в Винер-Нойштате (Австрия), осталось только три человека: капитан Иван Глыга, майор Евгений Поляков, старшина Владимир Семичев. Иногда я, рожденный в первый послевоенный год, думаю о том, что, может быть, именно этот молебен в Гартмашевке послужил им оберегом в той страшной войне».
Что в этом очерке правда, а что – вымысел? Даже трудно теперь сказать. Солдат, отслуживший молебен, действительно был. И все остальное происходило, возможно, так, как описал я, а может быть, как-то по-другому.
Как стало известно в ходе подготовки этой книги, в составе полка до Дня Победы дожил не один, а три воздушных стрелка-радиста.
Надо сказать, что отец не являлся верующим человеком в общепринятом смысле этого слова. Он никогда при мне не ходил в церковь, дома никогда не было икон. Тем не менее он знал несколько молитв, которые без единой оговорки нам зачитывал.
Был ли отец атеистом? Думаю, что нет. Уважение к церкви, к священнослужителям у него было всегда. Однажды на поминках умершего нашего соседа, тоже авиатора, бывшего преподавателя Иркутского авиационного училища Александра Павловича Скрипченко произошел поразивший меня разговор.
Кто-то из уже подвыпивших соседей вдруг сказал что-то вроде того, что «уж Евгений Матвеевич обязательно попадет в рай».
Как я понимал, подтекст сказанного заключался в том, что в глазах соседей у моего отца была безупречная репутация.
«Нет! В рай я никогда не попаду. Я слишком много убил людей », – негромко, но твердо ответил отец.
Меня поразило то, что отец, оказывается, всегда помнил, что даже враги – это тоже люди и убивать их – грех.
Командир полка Алексей Федоров
Мы уже знаем, что Алексей Федоров принимал полк, имевший в тот конкретный период плохую репутацию. Очень скоро дела в полку пошли в гору, и уже 3 января 1943 года Федоров пишет представление на имя командира 202-й бад полковника Нечипоренко о награждении наиболее отличившихся. Ими стали пилоты Иван Мельников и Георгий Хуторов, летнабы Леонид Свирко и Сергей Самсонов, стрелок-радист Андрей Красноперов.
Уже 8 января был издан приказ по 202-й бад об их награждении. Двух последних посмертно.
20 февраля 1943 года поступает приказ о награждении командующим 17-й воздушной армией № 5 от 20.02.43 г. Из 39-го ббап были названы начальник связи полка капитан Поляков, заместитель командира эскадрильи лейтенант Мильченко (к этому времени он уже погиб) и начхим полка старший лейтенант Давыдов.
Как я понял из наградного листа, главная заслуга капитана Полякова заключалась «в блестящей организации связи». Дело в том, что с началом боевых действий командование полка и дивизии было поражено открывшимися возможностями применения радиосвязи.
Обратимся к тексту наградного листа:
«Поляков Е.М. 1911 г. р. Русский. Призывался из Симферополя. Помощник начальника штаба – начальник связи полка.
Участник Финской войны с 01.02.40 по 12.03.40. Жена проживает в Бухарской области, г. Кермене, ул. Керменская, 6.
Участвует в войне с июня по декабрь 1941 и с декабря 1942 по настоящее время.
Лично овладел радиосвязью в воздухе. За период с 16.12.42 полк совершил 145 боевых вылетов, за это время передано на землю и принято 240 радиограмм. Полеты групп имели связь внутри строя. С земли передано 20 радиограмм с приказами о перенацеливании; шесть – о состоянии погоды. Две радиограммы приняты самолетами от наземных станций с предупреждением об атаках истребителей. 25 вылетов на разведку обеспечивались радиосвязью. Отказов в технике не было ни разу. Лично осуществляет контроль и руководство связью и контроль выполнения заданий. Совмещая работу начальника связи, совершил пять боевых вылетов».
Дата: 22 января 1943 года. Представлен к ордену Красной Звезды.
Примечательно, что командование воздушной армии, вопреки общепринятой практике, когда, как правило, вышестоящие власти снижали статус награды, ее повысило. Одним из самых первых в 17-й воздушной армии он получает только что учрежденный орден Отечественной войны II степени, а вот Дмитрия Мильченко и Григория Давыдова, которых представляли к «Красному Знамени», почему-то наградили орденами Красной Звезды. Когда я пишу эти строки, отцовский орден лежит передо мной. На обратной стороне хорошо просматривается номер 7752.
20 февраля издается приказ командующего Юго-Западным фронтом генерала армии Ватутина № 228, в котором, что интересно, тот же орден Отечественной войны получил начальник связи 3-го смешанного авиакорпуса подполковник Антон Федорович Ратушняк. Вероятно, все это события одной цепи.
Из 39-го ббап в этом же приказе были награждены орденом Красного Знамени: капитан Канаев (посмертно), старший лейтенант Прохоров и капитан Смирнов.
30 апреля приказом по 1-й гвардейской армии награждаются командир 39-го ббап и его заместитель по политчасти. Как ни странно, но у замполита формально статус награды выше. Сысоев получает орден Красного Знамени, а Федоров – недавно учрежденный орден Александра Невского.
Наградной лист Сысоева весьма характерен:
«Сысоев Николай Дмитриевич, 1908 г. р. Награжден орденом «Красное Знамя» (1940). Участник войны в Финляндии. Прибыл в полк в период большого упадка дисциплины, высокой аварийности и других происшествий. Старым руководством полка под командованием майора Морозова полк доведен до тяжелого состояния.
За период наступательной операции на Юго-Западном фронте полк совершил 342 боевых вылета, из них 94 на разведку. Сброшено 150 тысяч кг бомб, израсходовано 35 тысяч патронов…
Лично в качестве штурмана совершил 7 боевых вылетов».
Знакомясь с наградным листом Федорова, узнаю, что ранее он тоже уже был награжден орденом Красного Знамени за участие в Финской войне, а, будучи командиром 9-го бап, получил орден Красной Звезды за бои под Москвой. Указывалось, что уже на Юго-Западном фронте, командуя 39-м ббап, совершил 7 боевых вылетов. Лично водил девятки.
