Стремительно ухудшались американско-чехословацкие отношения (ведь Филд был «американским агентом и соратником Даллеса»). 6 апреля 1950 года был арестован сотрудник Информационной службы США (ЮСИС) в Праге, гражданин Чехословакии, которого объявили членом «американского шпионского центра» в ЧСР
[113]. После этого были закрыты библиотеки ЮСИС в Праге и Братиславе. Их директоров выслали из страны. Арестованный еще в марте 1948 года сотрудник американского консульства в Братиславе с двойным гражданством Джон Хваста был заново осужден в апреле 1950 года и вместо прежних трех лет заключения получил 10.
В январе 1950 года посол США настойчиво просил министра иностранных дел Клементиса прояснить судьбу Ноэля, Германа и Герты Филд.
Американцы тоже не скупились на враждебные по отношению к Праге действия. 1 мая 1950 года было закрыто консульство ЧСР в Чикаго и высланы из страны два сотрудника чехословацкого посольства. При этом госдепартамент не посоветовался с ЦРУ и выслал, в числе прочих, друга сбежавшего на Запад бывшего посла Чехословакии в США Славика, который был готов поставлять из посольства американской разведке конфиденциальную информацию.
В ответ на этот шаг ЧСР немедленно потребовала резко сократить персонал американского посольства в Праге. Вскоре у посла США Эллиса Бриггса
[114] вместо 80 сотрудников осталось 13.
Кстати, сам Бриггс так и не понял, почему именно его перебросили из Уругвая в «оазис за железным занавесом» (так он в своих мемуарах именовал посольство США в Праге): «Когда я спросил об этом Дина Ачесона, ставшего госсекретарем, он отделался туманными фразами типа „президент и я решили, что у вас есть необходимая квалификация“, не уточнив, какая конкретно квалификация имеется в виду»
[115]. Но потом, выйдя из кабинета, Ачесон ухмыльнулся и сказал потрясенному Бриггсу правду: «Это все Трумэн. Я вам не стал говорить правду в офисе, думая, что вы можете среагировать слишком нервно. Я хорошо помню, как президент Трумэн сказал: „Кто мне нужен в Праге, так это жесткий сукин сын, который сможет противостоять этим комми“. Ачесон добавил: „Вот так вас и выбрали, но я не хочу, чтобы вы били президента Готвальда по ноге каждый раз, когда он попытается плюнуть вам в глаз“
[116]. Бриггс пересек чехословацкую границу в последний день октября 1949 года.
Позднее он признавался, что военный и военно-воздушный атташе в посольстве США давали ему как послу 40 % всей работы. Готвальд же не только не пытался «плевать в глаз» Бриггсу, но, наоборот, вел себя корректно и в ряде случаев содействовал освобождению арестованных американских граждан.
Сократить штат посольства на 40 человек сначала предложил госдепартаменту сам Бриггс: с точки зрения посла, там было слишком много военных. Причем двоих он выгнал за «детские игры с разведкой»: сотрудники военного атташата хотели получить какие-то бумаги, спрятанные под камнем в одном из пражских парков. Они выехали в парк на машине с дипломатическими номерами в два часа ночи и при выемке «тайника» были задержаны сотрудниками госбезопасности
[117]. Фотографии испуганных американцев в парке обошли все чехословацкие газеты и немало повеселили общественность.
Пентагон, обозленный унижением своих офицеров, настаивал на немедленном разрыве дипломатических отношений с Чехословакией. Однако госдепартамент по рекомендации Бриггса решил оставить посольство для наблюдения за развитием ситуации в стране. Ограничились тем, что сократили персонал посольства ЧСР в Вашингтоне тоже до 13 человек.
Бриггс искренне считал, что его коллеги из военного атташата поставляют из Чехословакии в Вашингтон не ценную разведывательную информацию, а всякую чушь и набор общих фраз.
К тому же американцы сами закрыли свое консульство в Братиславе, так как полагали, что дипломатического представительства в Вене (примерно в 30 километрах от словацкой столицы) вполне достаточно. Зато было закрыто консульство ЧСР в Нью-Йорке.
Сам Бриггс отмечал, что по причине отсутствия каких-либо контактов между посольством и чехословацкими гражданами американские дипломаты изучали местную прессу и готовили сообщения для «Голоса Америки».
При сокращении штата американского посольства Бриггса особенно возмущало поведение заместителя министра иностранных дел ЧСР Вавро Хайду, который вскоре был скомпрометирован американской разведкой как «агент США».
В апреле 1951 года отношения между США и ЧСР еще больше осложнились, когда был арестован корреспондент американского информационного агентства «Ассошиейтид Пресс» Уильям Отис. Отиса осудили на 10 лет за шпионаж, причем 4 июля 1951 года – в национальный праздник США. На процессе Отис монотонным голосом подтвердил все выдвинутые против него обвинения. В Чехословакии после этого не осталось никаких корреспондентов западных СМИ.
Между тем в Москве не удовлетворились процессом над Гораковой и ее «сообщниками». 5 июля 1950 года советские советники Лихачев и Макаров из Праги информировали Абакумова (а тот доложил Сталину), что получены компрометирующие материалы на министра иностранных дел Клементиса. После этого Политбюро ЦК ВКП(б) 14 июля приняло решение о направлении в Чехословакию на постоянной основе группы советников МГБ СССР, которую возглавил В. А. Боярский (заместитель начальника управления МГБ по Московской области).
Боярский стал жаловаться из Праги на Готвальда и Копрживу, которые не хотели создавать в Чехословакии специальное министерство госбезопасности. Советник убеждал Готвальда четыре часа, но тот упорно стоял на своем: политическая обстановка в ЧСР спокойна, нужды в таком «мощном» министерстве он не видит
[118]. А вот Боярский докладывал в Москву, что у него создается обратное впечатление: против Чехословакии активно работают как американская, так и британская разведка, а также словацкая эмиграция и Ватикан (это было абсолютной правдой), а госаппарат «засорен чуждыми людьми». Тем не менее Готвальд не хотел даже расширять штатный состав существующего КНБ Чехословакии.
Однако давление группы Боярского на Готвальда возымело свое действие: 22 ноября 1950 года Боярский сообщил в Москву об аресте руководителя партийной областной организации в Брно (а фактически и во всей Моравии) Отто Шлинга. 11 ноября 1950 года Шлинга исключили из партии.
Этому событию предшествовало анонимное письмо из Брно, полученное генеральным секретарем ЦК КПЧ Сланским 8 ноября 1950 года
[119]. Письмо было подписано «Йирка» и содержало обвинения против Шлинга.
