Учитывая, что чехословацкая крона, как и иные валюты социалистических стран, не была свободно конвертируемой, для иностранцев в 1957 году создали специальную сеть магазинов «Тузекс» (аналог советских «Березок»). Иностранцы (или работавшие за границей граждане ЧСР) могли поменять свободно конвертируемую валюту на специальные «тузексовые кроны», или «боны», как их обычно называли. В магазинах сети «Тузекс» можно было купить лучшие чехословацкие или западные товары по довольно низким ценам. Для западных туристов товары в этих магазинах были очень дешевыми, если учесть, что пусть и нелегально, но относительно безопасно можно было поменять пять обычных крон на один бон
[277].
Западные туристы, в том числе политики и журналисты, были в какой-то мере удивлены, увидев воочию то, что они так долго проклинали.
Осенью 1957 года в Чехословакию приехал американский сенатор Аллен Эллендер. Он осмотрел несколько сельскохозяйственных кооперативов, где, согласно западной пропаганде, томились в «колхозном рабстве» чехословацкие крестьяне. Сенатор был удивлен, увидев хорошо одетых веселых людей, традиционно попивавших по вечерам в трактирах пиво и не собиравшихся отказываться от коллективной работы.
Вернувшись в США, Эллендер заявил на заседании комиссии сената США по международным вопросам: «Все это (экономические успехи) дало людям нынешнее правительство (Чехословакии), и нам не следует об этом забывать»
[278].
В Прагу пригласили и уже упоминавшегося ведущего американского журналиста Гаррисона Солсбери, который после возвращения усилил критику жесткой политики братьев Даллесов в отношении Восточной Европы.
Побывавший в Праге корреспондент американской газеты «Холидей» написал, что не увидел никакой разницы между Чехословакией и Западной Европой: такая же «современная» музыка, такой же уровень комфорта в гостиницах, такой же удобный и точно следующий расписанию общественный транспорт. Один западный журналист подытожил свои впечатления следующим образом: «Чехословакия – цветущая страна по европейским меркам, богатая по меркам Восточной Европы; разница при переходе границы между Австрией и Чехословакией практически неразличима»
[279].
Другой западный журналист просто написал: в том, что касается Чехословакии, Маркс оказался прав.
В 1959 году новый корреспондент «Нью-Йорк Таймс» в Праге Хандлер сделал серию репортажей о Чехословакии. Он не скрывал своего удивления и восхищения экономическим расцветом этой восточноевропейской страны. Один из его коллег так попытался выразить мнение всех побывавших в Чехословакии американских туристов: «Американские туристы даже говорили сами себе, что их обманывали всеми этими речами, описывающими коммунизм как жалкое явление»
[280].
Таким образом, открытие «железного занавеса», которого власти США патетически требовали несколько лет, не принесло «американским ястребам» ожидаемой победы, а скорее в известной степени обернулось поражением. ЦРУ и госдепартамент вкупе с остатками чехословацкой политической эмиграции пытались «плыть против течения» в общественном мнении собственной страны и объясняли достаточно обаятельный облик «коммунистической Чехословакии» наследием прежнего «капиталистического» режима, которое коммунисты, мол, еще просто не успели разбазарить.
В 1962 году находившийся уже в состоянии клинической смерти Совет свободной Чехословакии по просьбе ЦРУ издал специальный путеводитель для граждан США, желавших посетить Чехословакию. В предисловии американец мог, например, прочитать следующее: «Вы хотите посетить Чехословакию, а может быть, уже и готовитесь к этому… Путешествие в Чехословакию – конечно, ваше личное дело… Но ведь вы – свободный американский гражданин, а готовитесь посетить Чехословакию, где правит коммунистический режим. Хотите ли вы того или нет, ваш визит будет носить политические черты»
[281].
Таким образом граждан США убеждали, что любая поездка в Чехословакию укрепит репутацию коммунистического режима, а значит, лучше не ехать. ЦРУ профинансировало издание путеводителя тиражом 5 тысяч экземпляров, но никакого влияния на американских туристов он не оказал.
В 1958 году выставочный павильон ЧСР стал настоящим шлягером на всемирной выставке в Брюсселе. Выставка – первое событие такого рода после войны – проходила под девизом «Человек и прогресс». Главной интригой стало, конечно же, соревнование павильонов СССР и США. У американцев дело не заладилось с самого начала, так как бюджет экспозиции был сильно урезан. Кроме того, накануне открытия выставки сорвался запуск ракеты «Атлас», призванный продемонстрировать – в пику советскому спутнику – космическую мощь США.
Зато чехословацкий ресторан со знаменитыми блюдами чешской кухни едва справлялся с наплывом посетителей. После окончания выставки его перевезли в Прагу, где он стоит и по сей день на высоком берегу Влтавы напротив Старого города.
Можно сказать, что в конце 1950-х годов социалистическая Чехословакия переживала свой «золотой век». В 1945-1960 годах промышленное производство в ЧСР в расчете на душу населения выросло в четыре раза, а личное потребление за период с 1948 по 1960 год – в два раза
[282].
Это была самая развитая страна в социалистическом лагере. Уровню жизни и социальному обеспечению чехов и словаков могли позавидовать и некоторые западноевропейские страны. Именно поэтому СССР активно продвигал имидж Чехословакии как витрины социализма в развивающихся странах, которые с конца 50-х годов, освободившись от колониальной зависимости от Запада, выбирали модель для собственного развития.
Стараясь помочь недавним колониям экономически, ЧСР, как и другие социалистические страны, закупала товары из этих государств, иногда и по ценам выше мировых (так же, впрочем, поступали и США, например при закупках сахара на Кубе до 1959 года). В 1956 году, когда Египет столкнулся с агрессией и экономической блокадой со стороны Франции, Великобритании и Израиля, ЧСР закупила по преференциальным ценам египетский хлопок.
После того как США в 1955 году отказались продать правительству Насера в Египте оружие, его в обмен на хлопок поставила Чехословакия.
Свои промышленные товары (качество которых было отменным и по мировым стандартам) Чехословакия часто продавала странам «третьего мира» по сниженным ценам, чтобы завоевать рынки, особенно там, где традиционно доминировали американцы. Например, в 1957 году ЧСР экспортировала в Мексику свою промышленную продукцию по ценам на 25-50 % более низким, чем на мировом рынке
[283].
