5 августа 1943 года с Никольсом встретился уж сам Бенеш: «Я упрекнул его, что они нас сдерживают в нашей работе по консолидации нашей внутренней политики, что мешают нам вовремя договориться с Россией, и я спрашиваю, не хотят ли они поставить нас по отношению к России в то же положение, что и Польшу, и не заинтересованы ли они в ослаблении моих позиций и позиций ЧСР в России… Я подчеркнул, что они поставили нас в невозможное положение по отношению к России… Конец этого месяца – последний срок, когда я могу поехать в Россию…»
[229]
В начале сентября 1943 года Майский по просьбе Масарика спросил министра иностранных дел Идена, почему Англия настроена против визита Бенеша в СССР. Иден увиливал и свалил все на Черчилля, который якобы на заседании британского кабинета активно возражал против этого визита. Масарик прямо сказал, что это отговорка
[230].
13 сентября 1943 года Локкарт опять убеждал Бенеша, что Англия в принципе не против договора, но в данный момент нельзя ехать в Москву из-за поляков. Однако это лишь «совет, не больше». 29 сентября Бенеш повторил Никольсу: «…Мы настроены подписать договор и не отступим от этого, мы ждем только встречи (министров иностранных дел Англии, США и СССР) и ожидаем, что она положит конец всем этим двусмысленностям и наши постоянные дискуссии завершатся. 3) Он спросил, почему мы так на этом настаиваем. Я ему снова указал на необходимость этого дела (договора – Прим. автора.), на наше географическое положение и добавил: «Ну посмотрите же на карту; вокруг нас нет друзей, только Россия – друг. А поэтому наша политика естественна». 4) Он запротестовал: Англия – тоже друг… Я сказал, что, может быть, хотя бы после этой войны в Англии поймут, что такое ЧСР, и что если бы Россия была в 1938 году нашим соседом, то не было бы Мюнхена. Он выразил в этом сомнение, и я понял, что он не так уж уверен в нашем будущем соседстве (с СССР). Я ответил: «Линия Керзона
[231] – вот наше соседство, и на этой основе и надо делать политику»
[232].
Таким образом, Бенеш недвусмысленно поддержал советскую позицию в вопросе о восточных границах Польши, тем более что именно линия Керзона позволила бы установить чехословацко-советскую границу, чего так страстно желал президент ЧСР.
В конце сентября 1943 года чехословацкое правительство официально направило ноту правительствам Англии, США и СССР. В ней выражалось «убеждение, разделяемое всем нашим народом на родине, что чехословацко-советский договор является жизненным требованием безопасности и независимости чехословацкого государства…»
[233]
Однако когда советская сторона предложила опубликовать проект договора, Бенеш просил этого не делать, не посовещавшись с министром иностранных дел Иденом в Москве. Тот перед отъездом в Москву был настроен резко против договора и сказал Масарику: «Ваше правительство сошло с ума, и у него в голове только договор с Россией»
[234].
24 октября 1943 года на шестом заседании встречи министров иностранных дел США, Англии и СССР в Москве Иден опять поставил вопрос о нежелательности заключения договоров с малыми странами, чтобы избежать создания в Европе «сфер влияния». Молотов предложил высказаться американцам, но у тех четкой позиции по данному вопросу не было.
Так как советская попытка вовлечь в обсуждение американцев потерпела неудачу, Молотов со всей ясностью высказался на данную тему: «Обсуждая вопрос о желательности или нежелательности заключения соглашений с малыми странами по послевоенным вопросам, мы должны считаться с некоторыми фактами. Я обращаю внимание, прежде всего, на переговоры, которые велись в последнее время между советским и чехословацким правительствами. Эти переговоры касались, как известно, вопросов взаимопомощи в послевоенный период, они касались также вопросов безопасности обоих государств, граничащих между собой. Весь смысл переговоров, которые происходили между Чехословакией и Советским Союзом, заключался в том, чтобы договориться на случай новой агрессии со стороны Германии, имеющей давнюю тенденцию к агрессии на Восток – «Дранг нах Остен».
Инициатива в этом вопросе была проявлена президентом Чехословацкой республики г-ном Бенешем. Мы отнеслись к этой инициативе положительно. Г-н Бенеш предложил нам проект договора. Это было месяца три тому назад… Теперь этот договор о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве полностью согласован. Я направил копии этого проекта договора г-ну Идену и г-ну Хэллу (госсекретарь США. – Прим. автора.) два дня тому назад. Теперь дело только за подписями под этим договором, который полностью согласован до последней запятой…
Президент Чехословакии г-н Бенеш намеревался для подписания договора приехать в Москву. Советское правительство весьма положительно отнеслось к этому. Но, как известно, поездка г-на Бенеша в Москву пока не состоялась, и отнюдь не потому, что он не хотел ехать, а потому, что это встретило возражения со стороны британского правительства.
Иден. У меня нет возражений против его путешествия.
Молотов. Речь идет не о путешествии, а о поездке г-на Бенеша в Москву для подписания договора. Ведь г-н Бенеш не частное лицо, а президент Чехословацкой республики… Я убежден, что не только правительствам Чехословакии и Советского Союза, но и общественному мнению этих стран было бы совершенно непонятно, если бы с какой-либо стороны встретились препятствия к заключению такого договора… Мне кажется также, что британское правительство, которое хорошо знакомо с этим вопросом, не имеет оснований для каких-либо возражений против договора, который имеет только положительное значение с точки зрения интересов Советского Союза и Чехословакии и который заключается между государствами, имеющими общую границу против возможной агрессии Германии в будущем…
Идеи… Я не собираюсь долго дебатировать этот вопрос, но хочу сказать следующее… (Далее Иден опять говорил о договоренности с СССР не заключать договоров с малыми странами. – Прим. автора.) Теперь я получил копию проекта договора, который мне только что был прислан г-ном Молотовым. Если Вы позволите мне так выразиться, мне кажется, что это хороший договор.
