Сэпп немедленно сообщил о разговоре в ФБР и Секретную службу, особо отметив о покушении на Кеннеди «в процессе подготовки». Секретная служба проверила адрес Милтира, но допрашивать его почему-то не стала. Тем не мене в последнюю минуту вся программа пребывания Кеннеди в Майами была изменена. Вместо планировавшегося автомобильного кортежа президент передвигался по городу на вертолете. Сотрудникам Секретной службы в Далласе сигнал Сэппа по непонятным причинам передан не был. 22 ноября Милтир звонил осведомителю по телефону. Он находился в Далласе.
О чем же Кеннеди говорил в Майами? Ключевой для нашей книги пассаж в его выступлении был следующим.
«…Подлинная кубинская революция, так как она была против тирании и коррупции прошлого, пользовалась поддержкой многих, чьи цели и концепции были демократическими. Но эта надежда на свободу и прогресс была разрушена. Цели, провозглашенные в горах Сьерра-Маэстра, были преданы в Гаване. Важно еще раз подчеркнуть, что сейчас отделяет Кубу от моей страны и других стран полушария. Это тот факт, что небольшая группа заговорщиков лишила кубинский народ свободы и отдала независимость и суверенитет кубинской нации в руки сил за пределами (Западного) полушария. Они сделали Кубу жертвой иностранного империализма, инструментом политики других, оружием в усилиях, диктуемых внешними силами, по подрыву американских республик. Это, и только это разделяет нас. Без этого все возможно… Как только кубинский суверенитет будет восстановлен, мы протянем руку дружбы и помощи…»
Кастро мог почерпнуть из речи Кеннеди то же самое послание, которое ему готовился передать французский журналист Даниэль: порвите с Москвой и мы нормализуем отношения с вами. А вот далласские газеты увидели в речи президента именно тот момент, который внес туда Фицжеральд как сигнал Кубеле. 19 ноября далласская «Таймс геральд» писала, что президент практически посоветовал кубинскому народу свергнуть коммунистический режим Кастро и обещал американскую помощь, если это произойдет. Заголовок в газете гласил: «Кеннеди практически призывает к перевороту на Кубе». Именно такой сигнал и должен был получить Кубела от президента и его брата.
А ЦРУ лихорадочно пыталось добыть доказательства подрывной деятельности Кубы против стран Латинской Америки. 19 ноября высокопоставленный сотрудник ЦРУ Ричард Хелмс (позднее он возглавит разведку) принес министру юстиции Роберту Кеннеди винтовку, якобы изъятую из обнаруженного ЦРУ на побережье Венесуэлы склада кубинского оружия. «Вы говорили мне, что причиной, по которой президент не давит на Кастро более агрессивно, являлось отсутствие четких доказательств. Вот они», — сказал Хелмс. Роберт сразу направил Хелмса к брату. Президент внимательно осмотрел винтовку: «Прекрасная работа. Приготовьте для меня всю информацию, когда я вернусь из поездки (в Техас). Думаю, что теперь ему (то есть Кастро) не вывернуться».
15 ноября в пятницу Ли как обычно позвонил Марине и попросил разрешения приехать на выходные. Но Марина чувствовала ухудшение отношения Рут к ее мужу (она связывала это с тем обстоятельством, что на прошлых выходных Ли провел в доме Рут не два, а три дня) и поэтому предложила, чтобы эти выходные Ли не досаждал Пэйнам своим присутствием. К тому же Рут и Майкл собирались отпраздновать день рождения дочери. Ли особенно не возражал. В эти выходные он попытался еще раз получить разрешение на вождение автомобиля в качестве ученика, но была большая очередь, и он снова не смог этого сделать. Несмотря на неудачу, Ли похоже был в очень хорошем настроении и рассказывал, что сидел на скамейке в парке, где они с Мариной гуляли еще весной. Жена тоже старалась быть заботливой. Она поинтересовалась, хорошо ли питается супруг. Ли похвалился, что всего за 1,25 доллара смог съесть в закусочной стейк, картошку фри, салат и десерт.
Квартирная хозяйка потом вспоминала, что все выходные Ли провел в своей комнате, только выходил сдать белье в прачечную. Однако хозяйка подчеркнула, что не знает, уходил ли Освальд из дома после того, как она ложилась спать. Комната Ли находилась на первом этаже и он в принципе спокойно мог покидать ее и через окно.
А в те выходные далласские газеты сообщали не только о предстоящем визите Кеннеди в город. Они уделяли много внимания аресту в СССР по обвинениям в шпионаже американского профессора Фредерика Баргхорна. Кеннеди решительно встал на его защиту, и профессор был освобожден. Ли рассказал Марине об этой истории по телефону. Он расценивал все, что произошло с Баргхорном, как провокацию русских.
17 ноября в воскресенье Ли почему-то не позвонил, и Рут предложила, чтобы они сами набрали его номер. Однако на другом конце провода сказали, что никакого Ли Харви Освальда там нет. Это было действительно так: ни Рут, ни Марина не знали, что Ли снял комнату под псевдонимом. На следующий день Ли сам позвонил Марине и та спросила, где он был вчера. Ли был рассержен, что Рут ему звонила, и объяснил, что из-за преследований ФБР вынужден пользоваться псевдонимом. Это в свою очередь разозлило Марину, которая считала все эти игры с псевдонимом никому не нужным ребячеством. Вечером Ли позвонил снова, и супруги окончательно рассорились. Ведь Освальд просил Марину ни больше ни меньше, как вычеркнуть из записной книжки Рут его телефон. Марина отказалась, Ли стал с ней ругаться, и она повесила трубку.
Ни 19, ни 20 ноября Освальд жене не звонил. Марину это не слишком удивило: она считала, что Ли наказывает ее своим невниманием. А именно 19 ноября в ведущих далласских газетах был опубликован маршрут движения кортежа президента Кеннеди по городу. Он проходил мимо здания техасского склада школьных учебников.
20 ноября один из сотрудников компании по производству школьных учебников Уоррен Кастер (офис компании был в здании склада) с гордостью продемонстрировал коллегам (среди них был и Освальд) две винтовки, которые он хотел подарить на рождество своему сыну. Одна из них была марки «маузер». Запомним это обстоятельство.
21 ноября, в четверг, Ли, изменив привычке, завтракал не дома, а в ресторане Доббса напротив дома, где жил. Причем вел он себя очень шумно, жалуясь, что яйца ему сварили не так, как он заказывал. В этом же ресторане иногда завтракал и один из далласских полицейских Типпит. Потом одна из официанток вспоминала, что видела их в ресторане в одно и то же время, но не помнит, чтобы они общались. Скорее всего, именно 21 ноября (по другим данным, 20 ноября) Типпиту показали Освальда, а тот сделал все, чтобы полицейский его хорошо запомнил. Ведь им предстояло встретиться уже на другой день.
В тот же день, придя на работу, Ли попросил соседа Пэйнов Фрейзера отвезти его вечером к Рут. Ему, мол, надо забрать карнизы для штор, которые он хотел повесить в своей комнате. Фрейзер с удовольствием согласился. Странно, что Ли против обыкновения не позвонил Марине, чтобы спросить разрешения Рут приехать. Тем более что по будним дням он жену не навещал.
Марина была поражена, когда Ли неожиданно пришел в четверг вечером. Он объяснил, что ему одиноко и он хочет повидать «своих девочек». Ли отчаянно пытался помириться с женой. Хватит жить врозь. Он немедленно снимет квартиру (тем более что средства на это уже есть) и они наконец заживут счастливо. Он купит жене стиральную машину, чтобы она не утруждала стиркой свои руки. Но Марина была не намерена так просто прощать своего мужа. Она уходила от его поцелуев и твердила, что пока она поживет у Рут.
