Гитлер решил воспользоваться критическим положением своего непостоянного союзника, чтобы окончательно выкрутить ему руки в экономической области. Экономика самой Германии, в результате безудержного роста военных расходов и отсутствия валюты для закупки необходимого для армии сырья, находилась на грани финансового краха. 1 сентября 1938 года министр финансов «рейха» Шверин фон Крозиг прямо сообщил об этом в специальном меморандуме на имя «фюрера».
Поэтому немцы жестко ответили Франко, что военная помощь поступит только тогда, когда будут удовлетворены все их пожелания, связанные с «проектом Монтанья». Конкретно Берлин требовал официального признания властями мятежников основанных HISMA 5 акционерных обществ, в которых были сконцентрированы приобретенные этой компанией 70 горнорудных концессий (причем германская доля должна была быть выше разрешенных законом 40 %). То же самое немцы требовали сделать в отношении основанной ими в Испанском Марокко компании, в которой вообще не было испанского капитала. Наконец Франко должен быть предоставить в песетах сумму, эквивалентную 15 миллионам немецких рейхсмарок для покупки немцами дополнительных акций горнорудных компаний.
Но Берлин уже не собирался ограничиваться только набившим ему изрядную оскомину «проектом Монтанья». Так как нужное Франко вооружение якобы не могло быть дополнительно произведено из имевшихся в Германии запасов сырья, от франкистов потребовали увеличить поставки железной руды (в 1938 году Германия импортировала 22 миллиона тонн железной руды, в том числе половину из Швеции). Но и этого Берлину показалось мало. «Национальная» Испания должна была освободить от всех таможенных платежей ввозимые из Германии машины и оборудование для немецких концессий общей стоимостью 5 миллионов марок и дать гарантию оплаты этих же самых машин поставками сырья в Германию в течение 5 лет.
Чтобы унижение «каудильо» было полным, ему предъявили к оплате счет расходов, связанных с пребыванием легиона «Кондор» в Испании, начиная с 7 ноября 1936 года, на общую сумму в 190 миллионов марок (в Берлине подчеркнули, что смета составлена по наиболее благоприятным для Франко критериям: действительно туда не вошли текущие военные поставки и оплата немецких летчиков и самолетов до ноября 1936 года).
Таким образом, используя выражение Геринга, к груди Франко был приставлен пистолет. 19 ноября 1938 года Франко принял все условия немцев, но попросил держать достигнутые договоренности в тайне, так как они плохо будут восприняты населением. Зато теперь «генералиссимус» и глава «национальных» войск мог рассчитывать на немецкое оружие в преддверии решающих сражений гражданской войны. Германия же получила из зоны мятежников в 1938 году 3 миллиона тонн железной руды, пиритов, стали и других необходимых для военной промышленности материалов. Скоро эти тонны обратятся в бомбы и снаряды, начав крушить мирные города Польши, Франции, Бельгии, Нидерландов и Великобритании.
Но, прежде чем использовать германское оружие для нанесения республике смертельного удара, Франко еще надо было разделаться с упорным Модесто на южном берегу Эбро.
В конце октября ставка Франко решила провести генеральное, седьмое наступление у Эбро и сломить сопротивление противника на высотах Кабальс, без которых линия обороны плацдарма уже не могла быть удержана. На участок прорыва было стянуто 4 дивизии, 16 групп артиллерии и танки. К этому времени у армии Модесто уже остро ощущались недостаток боеприпасов и изношенность артиллерии. Снаряды везли на фронт прямо с каталонских заводов, где у ворот дежурили грузовики. Из 43 орудий на плацдарме только 12–15 могли стрелять, а остальные требовали ремонта или замены. К тому же командование республиканцев ожидало, что мятежники будут продолжать расширять свой выступ в центре плацдарма и стянуло туда наиболее боеспособные части. Помимо бомбежек и артобстрелов бойцы Народной армии страдали теперь не от жары, а от проливных холодных дождей, пронизывающего ветра, порывы которого достигали скорости 120 км в час.
Франкисты решили провести генеральное наступление против армии Модесто по методу Листера, то есть внезапно. 29 октября туманной ночью без единого выстрела части Иностранного легиона скрытно подобрались вплотную к позициям Народной армии на склонах высот Кабальс и с рассветом бросились в атаку, выбив республиканцев с их позиций. Только потом началась мощнейшая артподготовка, помешавшая Модесто перебросить на угрожаемый участок резервы. 30 октября позиции республиканцев обрабатывали 91 батарея артиллерии и 170 самолетов. Такой концентрации огня никогда еще не было в этой войне. В тот день по защитникам высот Кабальс было выпущено 9000 тонн снарядов и сброшено 8000 тонн бомб.1 ноября левый фланг плацдарма республиканцев дрогнул и окончательно очистил позиции на высотах Кабальс. Срочно переброшенные с центра плацдарма части уже не смогли восстановить положение. Стало ясно, что удержаться на южном берегу Эбро Народная армия уже не в состоянии.
Отход происходил хотя и не без потерь, но в полном порядке. Республиканцы, опираясь на 300 квадратных километров в центре плацдарма, медленно очищали фланги (Рохо назвал этот маневр «складывающимся веером»). 7 ноября мятежники, выйдя на флангах к Эбро, ударили по оставшейся в центре плацдарма группировке. Но войска Листера держались, давая возможность переправить на северный берег боевую технику. 14 ноября была взята расположенная на холме деревня Фатарелья. Первый снег провожал отход республиканских арьергардов, вступивших на южный берег в удушающую июльскую жару. В 4 часа 25 минут 15 ноября 1938 года саперы Народной армии взорвали последний мост через Эбро, приняв на северном берегу замыкавших отступление бойцов 31-й бригады корпуса Тагуэньи. Так закончилось длившееся 115 дней величайшее сражение испанской гражданской войны.
Каждая из сторон потеряла на Эбро примерно по 50–60 тысяч человек убитыми и раненными. Республиканцы не досчитались 130 самолетов, 35 из 87 участвовавших в битве танков Т-26 (18 из которых было захвачено врагом исправными) и всех шести танков БТ-5, доставшихся мятежникам также в рабочем состоянии. Потери боевой техники были особенно тяжелыми для республики, так как французская граница оставалась закрытой, и ожидать быстрого пополнения вооружений не приходилось.
Историки до сих пор спорят, нужна ли была республике вообще высадка на южном берегу Эбро и последовавшее за ней ожесточенное сражение на измор. Некоторые считают, что полководцы-коммунисты для поднятия авторитета КПИ бросили в бессмысленную бойню лучшие части Народной армии, и их истощение предопределило поражение республики. Но, взвесив все «за» и «против», нельзя не придти к выводу, что в условиях лета 1938 года битва на Эбро (или еще где-нибудь) была для республики жизненно необходима. Надо было вернуть армии и населению утраченную после Арагонской катастрофы веру в победу и эта цель, как признавали немцы и итальянцы, была достигнута полностью. А если бы войска центрально-южной зоны провели запланированное наступление в Эстремадуре, в войне наступил бы коренной перелом.
Республику подвела надежда на внешнеполитические факторы. Ожидаемая европейская война за Чехословакию не состоялась, так как Англия и Франция отдали эту страну на растерзание Гитлеру. Не удалось достичь и минимальной внешнеполитической цели — разблокировать границу с Францией. Находившееся там советское оружие придало бы битве за Эбро совсем другой оборот, тем более, что и у Франко стал ощущаться недостаток вооружения и боеприпасов. Не будет преувеличением сказать, что Народная армия, продемонстрировавшая на Эбро тактическую зрелость и оперативное мастерство, получила удар в спину из-за границы и была вынуждена смириться с огромным материально-техническим превосходством врага.
