После Первой мировой войны, испытывая серьезные финансовые затруднения, Испания строила, в основном, легкие, но быстроходные корабли. В 1928 году диктатор Примо де Ривера принял программу закладки двух крейсеров «Канариас» и «Балеарес» со скоростью хода до 33 узлов.
Всего к моменту мятежа ВМС Испании состояли из двух старых линкоров («Хайме I» и «Эспанья»), семи крейсеров (два из которых еще строились), 17 эсминцев, 8 миноносцев, 5 канонерских и 12 подводных лодок. Личный состав флота насчитывал 970 офицеров и 14 тысяч старшин и матросов. В частях военно-морских баз, арсеналах ВМФ и береговой охране служило около 20 тысяч человек.
Самой современной базой ВМС был галисийский Эль-Ферроль, на который базировались крейсеры и линкоры. Кадис как военно-морская база был ценен близостью к Гибралтару. Порт Картахена имел скорее второстепенное значение, так как его размеры не позволяли постоянное базирование крупных кораблей, которые стояли в Эль-Ферроле и Кадисе.
Высшие офицеры корабельного состава флота, как правило, были из аристократических семей и настроены крайне реакционно. В то же время офицеры технических служб на кораблях и базах рекрутировались из средних классов (среди высших офицеров как армии, так и флота было распространено презрение к технике) и часть из них придерживалась республиканских взглядов. Старшины и матросы, как и на российском флоте в 1917 году, были наиболее прогрессивной частью вооруженных сил. На всех кораблях были сплоченные организации левых партий.
Испания с 1898 года не участвовала в морских сражениях. Боевая подготовка ВМС была поставлена плохо. Флот занимался в основном парадами. Подводные лодки были построены лишь для того, чтобы не отстать от других стран и никогда не использовались. Офицеры и матросы имели плохую выучку, что объяснялось отсутствием у них опыта реальных боевых действий.
После победы Народного фронта на выборах, каюты и кубрики захлестнули жаркие политические дискуссии. Попытки офицеров оградить старшин и матросов от политики были обречены на провал, так как корабли, в основном, стояли на базах, а настроения во всех портовых городах были левыми.
В мае 1936 года флот, по совету генерала Франко, провел маневры в районе Канарских островов. В ходе переговоров с командирами кораблей была достигнута договоренность, что ВМФ обеспечит переброску восставшей африканской армии в Испанию. Почуяв неладное, вице-секретарь по делам ВМС военного министерства генерал Матц отдал приказ кораблям вернуться на базы без захода в марокканские порты. Эсминцы вернулись в Картахену, а линкор и крейсеры — в Эль-Ферроль. В Кадисе к моменту мятежа были только 2 канонерские лодки. Подводные лодки находились в порту Маон на Балеарских островах.
После начала мятежа 17 июля эсминцы и подлодки получили приказ из Мадрида войти в Гибралтарский пролив и воспрепятствовать переправе мятежников из Марокко, а также подвергнуть бомбардировке с моря Мелилью. Но командиры двух эсминцев, едва достигнув Мелильи, вошли в порт и начали переговоры о присоединении к путчистам. Однако, узнав об этом, матросы обрубили канаты и вышли в море. Командир эсминца «Альмиранте Вальдеса» посадил корабль на мель, но команда все же вывела корабль в открытое море, хотя и с поврежденным винтом. Офицеры двух эсминцев были арестованы и высажены в Испании.
18 июля, не зная о мятеже, эсминец «Чурукка» перевез из Сеуты в Кадис 5-ю «бандеру» Иностранного легиона. Но уже через несколько часов экипаж эсминца отказался выполнять приказы своих офицеров-мятежников. 19 июля канонерская лодка «Дато» и паромное судно доставили в Альхесирас еще 120 человек из Марокко. Но этого было явно недостаточно.
К 22 июля о верности республике заявили экипажи всех подводных лодок, хотя на некоторых из них пришлось арестовать офицеров. Важнейшую роль в подавлении мятежа на флоте сыграли радисты. Именно от того, на чьей стороне они находились, зависело, какие приказы будут получать корабли. Благодаря бдительности рядового радиста командования ВМС в Мадриде Бенхамина Бальбоа был арестован начальник службы связи флота, замешанный в путче. Всем кораблям было предписано каждые два часа сообщать о своем местонахождении. Так как шифры стали известны заговорщикам, все телеграммы стали передаваться открытым текстом.
На практике это происходило так. Крейсер «Либертад» получил приказ обстрелять захваченный мятежниками Кадис. Но командир корабля под всяческими предлогами отказывался выполнять задание. В это время радист крейсера принял телеграмму из Мадрида: «Они предают вас и республику. Беритесь за оружие». Команда взломала оружейные комнаты, захватила 200 винтовок и арестовала офицеров. Капитан крейсера «Сервантес» пытался оказать вооруженное сопротивление, и капитанский мостик был обстрелян командой из 100 винтовок.
Линкор «Хайме I» по приказу правительства вышел из испанского порта Виго в Кадис. За время перехода на корабле три раза сменилось командование, и только в результате ожесточенной и кровопролитной схватки линкор остался за республикой.
К 21 июля корабли флота находились в Танжере (тогда этот город и прилегающая территория Марокко были особой международной зоной). Франко, правда, удалось добиться от английских властей отказа обслуживать республиканские корабли в Гибралтаре, но путь для переброски морем в Испанию его африканской армии был перерезан.
В результате подавления мятежа на флоте, на стороне законного правительства остались линкор «Хайме I», крейсеры «Либертад» и «Сервантес», старый легкий крейсер «Мендес Нуньес», 16 эсминцев и все подводные лодки.
В руках мятежников оказались линкор «Эспанья» (мы уже рассказывали о нем, когда описывали мятеж в Галисии), строящиеся в доках Эль-Ферроля крейсеры «Канариас» и «Балеарес», два легких крейсера, эсминец и 4 канонерки.
Таким образом, флот в своем подавляющем большинстве сохранил верность республике. В ходе мятежа было убито 253 из 650 адмиралов, командиров кораблей и высших офицеров флота. Всего из 19 адмиралов правительство сместило 17, из 31 капитана первого ранга — 29, из 65 капитанов второго ранга — 58, из 128 капитанов третьего ранга — 115, из 258 капитан-лейтенантов — 246 и из 172 старших лейтенантов — 171.
Франкисты много писали потом о зверствах матросов на флоте. На практике же убивали, в основном, тех офицеров, кто оказывал вооруженное сопротивление. Спустя несколько месяцев после мятежа, матросы одного из кораблей показывали журналистам нетронутые каюты офицеров, которые запирались на ключ во избежании мародерства.
Да, флот остался верен республике. Но, одновременно, он остался без командиров. Власть на кораблях взяли в свои руки выборные комитеты, состоявшие в основном из социалистов и анархистов с преобладанием первых. Начались межпартийные склоки. Единоначалие было фактически ликвидировано, а боевая учеба прекращена. Отсутствием четкого командования и неразберихой на многих кораблях и объясняется во многом пассивность республиканского флота в годы гражданской войны.
К 22 июля обе воющие стороны подводили первые итоги. Мятеж победил на трети территории страны (175 тысяч кв. километров), в основном, в центре и на севере, где войска Молы находились в 60 километрах от Мадрида. На юге в Андалусии территория мятежников была еще фрагментарной. С другой стороны, если Мола задействовал в боях все находившиеся в его распоряжении войска, то на юге ударные силы мятежников — африканская армия — еще не вступили в бой. Под контролем путчистов оказались почти все сельскохозяйственные районы страны (особенно зерновые хозяйства), что позволяло рассчитывать на устойчивое и бесперебойное снабжение продовольствием. У республики (ее власть удержалась на 350 тысячах кв. километрах) остались главные промышленные районы (Каталония, Баскония и Астурия, хотя два последних были отрезаны от основной территории республики). Население республиканской зоны в три раза превышало население районов, контролируемых мятежниками.
