13 февраля мятежники перешли в наступление на Арганду, чтобы достичь шоссе Мадрид — Валенсия. Но, несмотря на тройное превосходство в силах (15 тысяч против 5 тысяч республиканцев), они не смогли добиться успеха. Когда после полудня 5-я бригада, состоявшая в основном из анархистов, подалась назад, брешь срочно закрыли ротой танков. Республиканцам надо было любой ценой выиграть время до подхода своих резервов.
13 февраля бои достигли невиданного ожесточения. Польский батальон им. Домбровского потерял в контратаках до половины личного состава. Из-за недостатка артиллерии у республиканцев двойная нагрузка ложилась на танки, которые не только по нескольку раз в день контратаковали, но и подавляли огневые точки противника. От переутомления танкисты теряли сознание. В тот кровавый день мятежники углубили свой плацдарм на 1–2 километра, заплатив за это 4000 убитых и раненых. Республиканцы постепенно приспособились и к новой тактике мятежников. Те выдвигали вперед противотанковые пушки, но бойцы Народной армии уже наловчились выбивать их расчеты прицельным пулеметным огнем.
Всю ночь на 14 февраля мятежники перебрасывали на восточный берег Харамы новые силы, доведя общую численность своих войск до 40 батальонов, 100 орудий и 100 танков.
Утром 14 февраля после сильной артиллерийской подготовки и авиаударов мятежники пошли вперед, но были остановлены с ходу вступившей в бой XIV-й интербригадой. Началась настоящая мясорубка в стиле Первой мировой войны. Франкисты волнами вводили на узком участке фронта все новые силы, стремясь уничтожить в бою как можно больше живой силы противника. Но и сами они несли крупные потери, что не очень заботило Франко, бросавшего на самые опасные участки «диких» марокканцев. Так, только в ходе контратаки 24-ой бригады при поддержке двух батальонов Т-26 14 февраля было уничтожено до 800 марокканцев. Беспрерывная борьба и чудовищные потери стали отрицательно сказываться даже на моральном духе интербригад. Было проведено специальное совещание политкомиссаров всех четырех интербригад, дравшихся на Хараме (пятая была переброшена на юг под Малагу).
Единственным результатом страшного для обеих сторон 14 февраля был захват мятежниками господствующей над полем сражения высоты Пингаррон на правом фланге их плацдарма.
В 14 часов 14 февраля 6 «юнкерсов» в сопровождении 36 истребителей пытались бомбить республиканские позиции, но в районе Арганды их встретили 40 истребителей И-15 и И-16. В результате ожесточенного воздушного боя самолеты мятежников были отогнаны.
15 февраля мятежники полдня приводили себя в порядок и смогли начать наступление только после обеда. Сил у них уже явно не хватало, и республиканцы без труда отразили натиск. В целом в ходе сражения республиканцы понесли пока меньше потерь и могли рассчитывать на дополнительные резервы.
В тот же день под давлением находившихся на поле боя советских военных советников (некоторые из них увлекали пехоту в бой личным примером, устремляясь вперед с винтовкой наперевес), фактически взявших управление сражением в свои руки, была проведена, наконец, давно назревшая реорганизация республиканских войск на Хараме. Были сформированы 5 дивизий, три из которых («А, «В», «С») составили самостоятельную оперативную группу (среди первых комдивов были коммунисты Листер и Модесто, а также два интернационалиста — поляк Кароль Сверчевский и венгр Янош Галич). Был разработан и план наступления: одна дивизия наносила удар с севера в тыл Харамскому плацдарму врага, а с юга на север, взяв высоту Пингаррон, должна была наступать дивизия «С» Листера (характерный почерк советских военных советников: не лобовые, а фланговые удары). Но 16 февраля контрудар осуществить не удалось, так как мятежники еще продолжали давление, хотя и ослабевавшее с каждым часом.
Но 17 февраля инициатива в битве на Хараме перешла к республиканцам. Ударив с севера, они смели боевое охранение мятежников и те были вынуждены перебросить с плацдарма назад на западный берег Харамы два батальона пехоты и 4–5 эскадронов кавалерии. Но контратака марокканской конницы была сорвана метким огнем зенитчиков прямой наводкой. Правда и марокканцы применили в этом бою «новинку». Когда республиканцы потеснили одно из подразделений «мавров», те подняли руки, но потом вдруг забросали подошедших бойцов Народной армии гранатами.
17 февраля республиканская авиация с самого утра штурмовала позиции мятежников. В середине этого дня завязался воздушный бой между 50 республиканскими истребителями и 15»юнкерсами», которых прикрывали 30 «фиатов» и «хейнкелей». Летчики дрались на фронте в 10 километров и на высотах от нескольких сотен метров до 5 километров. В результате было сбито 7 самолетов франкистов и 3 — республиканцев.
Весь день, 18 февраля, мятежники контратаковали северную группу республиканцев, но успеха не добились.
В ночь на 19 февраля 1-я бригада дивизии Листера ворвалась на высоту Пингаррон и штыками уничтожила занимавший ее батальон мятежников (1-й ударной бригадой командовал бывший врач Пандо, в перерывах между боями успевавший работать над своей диссертацией). Но уже утром высоту контратаковали три батальона марокканцев и при поддержке артиллерии вернули ее. Республиканцы, поняв, что взять высоту не так сложно, вновь решили по ней ударить. 21 февраля после двухчасовой артподготовки (было стянуто 50 орудий) и ночной бомбардировки Пингаррона в 9 часов утра Листер снова перешел в атаку, одновременно обходя высоту в направлении к мосту через Хараму. Две роты заняли мост, но затем были отбиты. Пингаррон взять не удавалось.
Советские военные советники рекомендовали прекратить атаки высоты, так как она была сильно укреплена, но все же было решено попытаться еще раз. Командование республиканцев надеялось, что, взяв Пингаррон, можно ликвидировать весь плацдарм мятежников на восточном берегу Харамы.
С утра 23 февраля высоту в течение двух с половиной часов обстреливали 10 батарей республиканцев. Батальон мятежников бежал, не выдержав огня. 70-я бригада дивизии Листера, состоявшая в основном из анархистов, захватила Пингаррон и устремилась дальше, однако была остановлена заградительным огнем собственной артиллерии, полагавшей, что контратакуют мятежники. Одновременно по бригаде ударила артиллерия франкистов и республиканцы отошли, оставив высоту, которая с 12 до 15 часов дня была ничейной, но к концу дня снова была захвачена франкистами.
И снова местное командование попросило разрешения еще раз попытаться взять Пингаррон, хотя Посас выступал против этого.
27 февраля началось последнее наступление республиканцев на высоту. К трем часам дня удалось ворваться в первую полосу траншей на высоте, но танки Т-26 отошли для дозаправки в тыл, и республиканская пехота отступила, причем в беспорядке, так как была контратакована. Танки понесли большие потери из-за новой тактики мятежников. Те скрывались в густых кронах оливковых деревьев и забрасывали проходившие через оливковые рощи танки гранатами, бутылками с зажигательной смесью. Танкистам пришлось теперь предварительно обстреливать рощи из пулеметов.
Последнее наступление республиканцев на Хараме характеризовалось еще одним новшеством, введенным командующим всеми войсками направления полковником Бурильо (он, кстати, очень недолюбливал интербригады). Каждому командиру заранее был подготовлен «дублер», готовый взять на себя командование после выбытия основного командира из строя. Но Пингаррон так и остался колоссальной братской могилой — в боях за высоту с обеих сторон погибло 16 тысяч человек.
