В провинции, особенно в Барселоне, воцарились хаос и террор. Банды анархистов, легализовавшись в патрули Центрального комитета, убивали всех, не согласных с анархистскими экспериментами. Погибли сотни членов ВСТ Каталонии, голосовавшие против избрания заводских комитетов из членов НКТ. Существовали даже подпольные кладбища, где анархисты тайно хоронили свои жертвы. В состав милиции и различных комитетов пробралось немало скрытых сторонников Франко, так как новых членов НКТ никто не проверял. Был налажен настоящий рэкет, когда анархистские патрули обирали барселонский порт и контрабандистов на испанско-французской границе. Доходным видом бизнеса была и переправка через границу за деньги врагов республики. Проходили бесчисленные реквизиции и конфискации имущества богатых граждан и средних слоев.
Основным противником НКТ-ФАИ в Каталонии была образованная, как уже упоминалась выше, 23 июля 1936 года Объединенная социалистическая партия Каталонии (ОСПК), за которой шла каталонская организация ВСТ. Почуяв конкуренцию, анархисты стали бороться с ней привычными методами. Были убиты лидеры профсоюзов банковских работников, шахтеров и портовиков ВСТ. При захвате в свои руки общественного транспорта Барселоны боевики анархистов ликвидировали около 200 рабочих — сторонников ОСПК, выступавших против развала городского транспорта. Но влияние ОСПК росло. Если в июле 1936 года она насчитывала 6 тысяч членов, то через год — 60 тысяч. Быстро росли и ряды ВСТ Каталонии: ее ряды переходили целые профорганизации из НКТ.
2 августа 1936 года был образован новый Генералидад под руководством Хуана Касановаса (Компанис, опустив руки, на время отстранился от политики, став президентом Каталонии — пост скорее церемониальный). Однако анархисты, опять угрожая оружием, потребовали удаления из Генералидада двух представителей ОСПК, что и было сделано.
Август-сентябрь 1936 года стали пиком засилья анархистов в Каталонии. 17 августа была образована так называемая «юридическая канцелярия», своего рода суд, решавший спорные гражданские дела за деньги. Можно было избежать ареста или крупного штрафа, заплатив почти легальную мзду. По Барселоне прокатилась волна арестов и обысков.
27 сентября 1936 года анархисты все же согласились с роспуском Центрального комитета милиции и вошли в состав нового Генералидада, сохранив в нем контроль над экономикой. Такой вынужденный шаг НКТ-ФАИ сделали потому, что бредом оказались их широковещательные заявления июля-августа 1936 года о быстром захвате «доблестными» анархистскими колоннами Арагона и его столицы Сарагосы. На самом деле в течение целого года (до середины 1937 года) Арагонский фронт был самым спокойным на войне. У франкистов там не было ни авиации, ни танков, ни элитных частей. Противостоявшие им колонны милиции (в основном из НКТ и ПОУМ) особенно не досаждали мятежникам своей боевой активностью. Известный английский писатель Дж. Оруэлл, воевавший в рядах колонны ПОУМ, признавал, что в течение недель не было не то что боев, а даже перестрелок. В то время, как Мадрид истекал кровью, Каталония послала на все участки фронта не более 20 тысяч бойцов. Практически бездействовала промышленность провинции, в т. ч. и военная. Одновременно анархисты обвиняли центральное правительство в том, что оно не дает Арагонскому фронту оружие и боеприпасы. «Имей мы 2 миллиона патронов, — говорили лидеры НКТ, — Сарагоса уже давно была бы нашей». Когда защитники Мадрида попросили прислать медь для прожекторов ПВО, лидеры каталонских анархистов, контролировавшие промышленность провинции, заявили, что не сделают этого до тех пор, пока советские корабли с оружием не станут разгружаться только в каталонских портах.
Конечно, Арагонский фронт получал гораздо меньше оружия, чем Мадридский, но ведь именно под столицей решалась судьба всей республики. К тому же анархисты явно лукавили, говоря о своей безоружности. Позднее на подпольных складах НКТ были обнаружены даже танки. Да и колонна Дуррути прибыла в Мадрид с Арагонского фронта вооруженная до зубов. Анархисты просто приберегали оружие для «второго раунда» борьбы против КПИ и ИСРП после разгрома мятежа.
Рассмотрим теперь положение в сельском хозяйстве республиканской зоны.
10 августа 1936 года еще правительством Хираля был принят закон, по которому любой, покинувший свою собственность, землевладелец должен был примириться с тем, что в случае его отсутствия в течение 8 дней с момента опубликования указанного закона земля переходит под контроль муниципальных властей. Этим декретом фактически был лишь легализован охвативший всю деревню процесс захвата земель крупных помещиков, перешедших на сторону мятежников.
Самой настоящей аграрной революцией, которую Испания пыталась осуществить 100 лет, стал декрет от 7 октября 1936 года, разработанный министром земледелия коммунистом Винсенте Урибе. По этому декрету безвозмездно отчуждались в пользу государства все угодья и основной капитал (т. е. постройки и т. д.) лиц, замешанных в мятеже, т. е. практически всех крупных землевладельцев. Социалисты предлагали национализацию земли, но коммунисты настояли на ее передаче в бессрочное и бесплатное пользование бывшим арендаторам, батракам и малоземельным крестьянам. Передаваемые наделы не должны были превышать 30 га сухих, 5 га орошаемых земель и 3 га садов и огородов. Была возрождена и практика древней Римской республики: право на землю получали бойцы армии и милиции, демобилизованные по ранению или потомки убитых на войне.
Коммунисты настояли, чтобы крестьяне сами решали, вести ли им частное хозяйство или объединяться в коллективы (левые социалисты и анархисты хотели форсировать коллективизацию).
С октября 1936 года до весны 1938 года между крестьянами было распределено 4 млн га земли (в 1935 году во всей Испании под посевами было занято 20 млн га). Причем возрожденный из забытья Институт аграрной реформы предоставлял крестьянским хозяйствам кредиты (200 млн песет в 1936–1937 гг.), бесплатно выделял семена и удобрения (в т. ч. закупаемые в СССР). Была создана система агротехнического образования.
Результаты не замедлили сказаться. В 1937 году был собран богатый урожай: 11 698 тыс. центнеров пшеницы (в 1936 году — 10 118 тыс. центнеров), 8 670 тыс. центнеров ячменя (в 1936 году — 7 554 тыс. центнеров). Это было особенно важно, если учесть, что основные районы возделывания зерновых культур (а это основа всей системы снабжения продовольствием) попали в руки мятежников.
Однако результаты аграрной реформы могли бы быть еще более впечатляющими, если бы не многочисленные анархистские эксперименты с «массовой коллективизацией».
После захвата в августе 1936 года части Арагона колоннами милиции НКТ-ФАИ, 12–13 августа в местечке Бинефокра была созвана конференция, избравшая так называемый Комитет нового социального переустройства Арагона, Риохи и Наварры. Этот самозванный орган приступил к насильственному насаждению в деревнях Арагона «либертарного коммунизма».
Проходило это примерно так. В присутствии вооруженных анархистов в деревне созывалось собрание, на котором провозглашались коллективизация, отмена денег и налогов. Голосование не допускалось («Голосование — это эгоизм», — говорили анархисты). На первых порах многие крестьяне с радостью принимали «новый мир», но действительность их вскоре разочаровала. Коллективизировались не только сельхозугодья, но средства производства и мастерские. Во главе коммун стояли комитеты НКТ, члены которых не работали. Крестьяне получали за свой труд уравнительную плату по числу едоков. Причем выдавалась она не деньгами (их торжественно отменяли, а иногда и публично сжигали), а бонами, выпускавшимися каждым коллективом. Местных торговцев в лавках под страхом расстрела заставляли принимать за проданный товар эти бумажки. В «коллективированных» деревнях кончались медикаменты, а покупать новые анархисты не разрешали. Когда в одной из деревень врач попросил привезти из города справочник по медицине, ему ответили, что напечатают книгу сами.
