Прием новых членов осуществлялся очень разборчиво, искали их исключительно в среде себе подобных, ненавистников исторической России, лишенных русского национального самосознания. Определенному члену ложи поручали собирать все необходимые сведения о кандидате, всесторонне обсуждали их на заседании масонской ложи, и после подробной проверки кандидату делалось предложение вступить в некое общество, преследующее «благородные» политические цели.
Если кандидат соглашался, то его приглашали на предварительные переговоры, допрашивали по определенной схеме и только после всего этого проводили ритуальную церемонию посвящения в масоны. Новичок клялся соблюдать тайну и подчиняться масонской дисциплине.
В 1905–1906 годы посвящением в масоны занимаются специальные эмиссары французской ложи Великий Восток Франции. Эмиссары Сеншоль и Буле, по сути дела, в те дни руководили российским масонством, привлекая туда нужные для себя элементы сомнительной порядочности и неразборчивости в средствах. Это, конечно, неудивительно, потому что и Сеншоль и Буле сами были известными международными аферистами, перемежавшими масонскую деятельность с незаконными финансовыми операциями. Буле, например, впоследствии был судим за мошенничество и отбывал тюремное заключение. Из масонства он выбыл по собственному желанию. Ибо сами братья не настаивали на его уходе.
Именно Сеншоль и Буле приняли в масонство и посвятили в высокий 18-й градус одного из будущих руководителей российского масонства М. С. Маргулиеса, работавшего секретарем видного финансового афериста Дмитрия («Митьки») Рубинштейна. Французские эмиссары посвятили Маргулиеса в масоны в петербургской тюрьме «Кресты», где он сидел за политические преступления и связь с террористическими группами
[136].
Впрочем, в масонские сети порой попадались, чаще всего ненадолго, и порядочные люди. По рассказам писателя В. В. Вересаева (Смидовича), автора хороших книг, его в 1905 (или в 1906?) году приняли в масоны в Москве (Никитская, угол Мерзляковского, 15). Принимал его видный масонский конспиратор князь С. Д. Урусов («Записки губернатора»). Он же ввел туда будущего редактора «Известий», известного большевистского функционера Скворцова — Степанова. Там же был принят и другой писатель, И. И. Попов.
Учрежденным в России ложам Великий Восток Франции предоставил особые права — они могли, не спрашивая санкции Парижа, открывать новые ложи. В силу этого права в 1908–1909 годах были открыты ложи в Нижнем Новгороде («Железное Кольцо», досточтимый мастер Кильвейн), Киеве (досточтимый мастер барон Штейнгель) и еще в четырех местах. Финансировал все эти ложи граф Орлов-Давыдов, «прославившийся» аморальным образом жизни. Как пишет «брат» Кандауров, происшедший с Орловым-Давыдовым «скандал» (иск к нему актрисы Пуаре о признании внебрачного ребенка), к которому так или иначе оказались прикосновенны и были вызваны в качестве свидетелей многие члены ложи «Северная Звезда», сильно повредили спокойствию организации».
«В организационном отношении каждая ложа имела председателя — Венерабля, оратора и двух надзирателей, старшего и младшего, из которых младший исполнял функции секретаря. /…/ Все заседания открывал Венерабль, который на них и председательствовал. После открытия заседания все усаживались полукругом; Венерабль задавал традиционные вопросы: «Закрыта ли дверь?» и др.
Функции оратора сводились к наблюдению за соблюдением устава; он же и хранил устав, произносил приветственные речи новым членам…
Все члены ложи платили членские взносы, их принимал Венерабль и передавал секретарю Верховного Совета.
Конспирация и организация были выдержаны последовательно и строго. Члены одной ложи не знали никого из других лож. Масонского знака, по которому масоны в других странах опознают друг друга, в России не существовало. Все сношения лож с другими ячейками организации происходили через одного председателя ложи — Венерабля. Членов ложи, которые раньше состояли в различных революционных организациях, поражала выдержанность и последовательность конспирации. Позднее, когда я был секретарем Верховного Совета и знал по своему положению почти всех членов лож, мне бывало почти смешно видеть, как иногда члены разных лож меня же агитировали в духе последнего решения Верховного Совета, не догадываясь, с кем имеют дело.
Вновь вступивший в ложу получал при приеме звание ученика.
Через некоторое время, обычно через год, его возводили в степень мастера. Право решения вопроса, когда именно следует произвести подобное повышение, принадлежало ложе. Но иногда повышение в степень производили по инициативе Верховного Совета. В этих последних случаях действовали обычно соображениями политического и организационного характера, т. е. Верховный Совет считал полезным то или иное лицо, которым он дорожил, продвинуть вперед по лестнице масонской иерархии» (Воспоминания масона А. Я. Гальперна).
Руководящий орган российского масонства, Верховный Совет, контролировал всю работу масонских лож. Выборы в Верховный Совет были тайными. Имена лиц, вошедших в Верховный Совет, никому не были известны. Инструкции и приказы от Верховного Совета масонским ложам поступали через определенное лицо и только через это же лицо масонские ложи связывались с Верховным Советом.
Первоначально этот Верховный Совет существовал не как самостоятельная организация, а как совещание представителей русских лож, аффилированных к Великому Востоку Франции. В 1907–1909 годах Верховный Совет состоял из пяти человек. Председатель князь С. Д. Урусов, два заместителя — Ф. А. Головин (председатель второй Государственной Думы) и М. С. Маргулиес (кадет). Казначей — граф Орлов-Давыдов. Секретарь — князь Д. О. Бебутов, аферист, состоявший одно время осведомителем Министерства внутренних дел
[137], и будущий немецкий шпион.
Российские масоны находились в постоянном контакте с политическими формированиями революционных партий и даже приглашали их представителей для «нравственной» поддержки своей террористической деятельности. Так, в начале 1905 года к руководителю боевой бандитской организации эсеров Гоцу в Ниццу приехал представитель левого крыла либералов из «Союза освобождения», связанный, в частности, с масоном Маргулиесом. По сообщению агента полиции Азефа, этот представитель, скрывавшийся под фамилией Афанасьев, прибыл с «предложением, чтобы партия эсеров оказала нравственное содействие образовавшемуся в Петербурге кружку (человек 15–18) крупной интеллигенции в террористических предприятиях, направленных против его Величества и некоторых лиц… Кружок состоит из литераторов, адвокатов и других лиц интеллигентных профессий (это т. н. левое крыло либералов из Освобождения). Кружок обладает деньгами, Афанасьев говорил — 20000 рублей, и людьми для выступления. Афанасьев просил только, чтобы С. Р. оказали нравственное содействие, т. е. проповедовали эти акты»
[138].
Масонские организации оказывали всяческую поддержку представителям революционных бандформирований, попавшим в руки правосудия. Масоны осуществляли бесплатную юридическую помощь эсеровским и большевистским террористам. Масон П. Н. Малянтович, например, защищал большевиков В. Воровского и П. Заломова, масон М. Л. Мандельштам — политического бандита, эсера И. Каляева и большевика Н. Баумана, масон Н. К. Муравьев — (уже позднее) целый ряд большевиков, виновных в государственных преступлениях и заговоре против Царя
[139].
