Следует отметить, что между Земгором и Военно-промышленным комитетом отношения были совсем не безоблачными. Между этими организациями шла нескончаемая борьба за получение государственных денег, выделяемых этим общественным организациям для обеспечения нужд фронта. Были периоды, когда Земгор отказывался работать вместе с Военно-промышленными комитетами
[191], а отношения между Львовым, Гучковым и Рябушинским были очень прохладными, а порой и просто враждебными. Каждый боролся за первое место, за жирный кусок государственных средств и выгодных заказов. Остроту борьбы не могло даже ослабить «бюро» для распределения заказов, куда вошли представители этих общественных организаций.
В годы войны активизировала свою деятельность Военная ложа, созданная не позднее 1909 года в Петербурге и возглавляемая руководителем думского комитета по военным делам А. И. Гучковым. Образцом ее были французские военные ложи, деятельность которых стала широко известна по скандалу с «фишами», так называли карточки-досье на офицеров французской армии. Досье составлялось масонскими ложами в армии и передавались «братьям», служившим в военном министерстве, где с их подачи военное руководство на основании этих «фиш» решало судьбу офицеров.
Скандал показал, какой сетью доносов, наушничества, низких интриг была опутана французская армия. Оказалось, что еще в начале 1903 года масон капитан Паснье организовал масонскую ассоциацию «Военная солидарность», которая поставила своей целью работать на «демократизацию» армии. Членам ассоциации вменялось в обязанность следить за своими товарищами по службе, не принадлежащими к масонству и пользующимися у последних репутацией реакционеров, и о всех их действиях доносить спецальному бюро при Великом Востоке Франции, которое собирало и классифицировало эти доносы. Масоны заносили в карточки все данные об офицерах и давали им оценки: «клерикал», «бешеный клерикал», «реакционер», «посылает своих детей к монахам», «сопровождает свою жену к обедне» и прочие «преступления» с точки зрения масона. Вот подобную же организацию создал и возглавил А. И. Гучков. В нее вошел целый ряд видных военачальников русской армии, с которыми Гучков имел непосредственное общение во время его работы в думском военном комитете. В Военной ложе состояли военный министр Поливанов, начальник Генштаба России Алексеев, представители высшего генералитета — генералы Рузский, Гурко, Крымов, Кузьмин-Караваев, Теплов, адмирал Вердеревский, и офицерства — Самарин, Головин, Полковников, Маниковский и целый ряд других видных военных.
Вполне естественно, что многие военные решения, в принятии которых участвовали члены этой масонской ложи, принимались с учетом некоей коллективной тайной директивы и почти всегда в пользу союзников, а значит в ущерб национальным интересам России.
Поддержка союзников вовсе не означала, что российские масоны во всем подчинялись только уставу братства. Во время войны была установлена близкая связь некоторых масонов с германской разведкой, отражавшая их редкую моральную нечистоплотность.
Так, известный масон кадет князь Бебутов всю войну провел в Германии и только в августе 1916 года вернулся в Россию, и тогда выяснилось, что он был германским агентом
[192], а также участвовал в разных темных махинациях. Русская военная разведка установила, что Бебутов «по приглашению евреев стоял во главе общества вспомоществования русским подданным, оставшимся в Германии после объявления войны. Занимаясь этим делом, князь Бебутов вместе с германским евреем Каном и русским евреем Вязненским допустил ряд злоупотреблений, как то: несправедливое распределение пособий, выдача их только евреям, расход благотворительных денег на кутеж и т. п.»
[193] Масон социал-демократ Н. Д. Соколов дружил с видным ленинцем и платным агентом немецкой разведки М. Ю. Козловским
[194], уличенным в передаче «грязных денег» Ленину.
Чтобы отвлечь внимание от подлинных виновников поражения русской армии, либерально-масонское подполье использует испытанный прием — клеветническую кампанию против правительства, пытаясь полностью переложить вину на него.
Вины правительства в поражении не было. В предвоенные годы оно сделало все возможное для строительства государственной обороны. Другой вопрос, что слишком мало прошло времени с японской войны и первой антирусской революции, оставивших кровавые рубцы на теле Отечества. Россия обеспечивала себя почти всем необходимым для обороны. Помощь союзников в вооружении была незначительна. Не вина русского правительства, что оно за столь короткий срок после великих потрясений по объективным условиям просто не успело создать такой же запас вооружений, как Германия, заранее готовившаяся к большой войне чуть ли не со всем миром. Снарядный, патронный голод в русской армии, о котором так много писала либерально-масонская и левая пресса, возник не сразу, а в результате жестоких и многомесячных боев, когда русская армия фактически воевала и за себя, и за союзников, ухитрившихся избегать активных боевых действий в течение полутора лет, с конца 1914 по февраль 1916 года. Если бы союзники сами попали в аналогичную ситуацию, результат был бы такой же.
Кампания против правительства началась издалека — с фабрикации дела против полковника Мясоедова, конечной целью которого была дискредитация военного министра Сухомлинова, находившегося с полковником в приятельских отношениях. Главной действующей фигурой здесь стал специалист по подобным делам масон А. И. Гучков. Первый конфликт Гучкова с полковником Мясоедовым произошел еще до войны, когда глава военной масонской ложи клеветнически обвинил Мясоедова в шпионаже, вызван был за это на дуэль и вынужден извиниться за свою клевету. Полковник Мясоедов состоял одним из руководителей военной службы по борьбе с революционным движением в армии и по некоторым данным столкнулся с подрывной работой Гучкова на «ниве» масонской военной ложи. Кампания, которая была развязана либерально-масонской печатью против полковника, свидетельствовала, что он задел чьи-то серьезные интересы. В результате скандала и дуэли Мясоедов был отстранен от должности, а сама служба почему-то упразднена. Возможно, это и нужно было масонским конспираторам.
Второе действие по делу Мясоедова произошло в начале 1915 года, когда по навету некоего «германского агента» (хотя непонятно, был ли он вообще?) полковник был арестован по обвинению в шпионаже и через две недели спешно казнен. В центре фальсификации стояли все тот же Гучков и еще один масон, В. Ф. Джунковский, заместитель (товарищ) министра внутренних дел, шеф жандармского корпуса, начальник гражданской контрразведки. Именно у Джунковского дело было сфабриковано, а затем передано военным властям Северо-Западного фронта для «исполнения». Лица, близко знакомые с делом, отмечали, что в нем не приводилось ни одного факта, ни одного случая передачи сведений противнику и даже ни одной конкретной даты, и все оно производило «впечатление подтасовки», «грубой подделки»
[195]. Подоплека событий стала ясна сразу же после казни Мясоедова, когда по России стали намеренно распространяться слухи о связи Мясоедова с военным министром Сухомлиновым, якобы тоже причастным к измене. В интриге против Сухомлинова активно участвовал великий князь Николай Николаевич, стремившийся сделать из военного министра козла отпущения за свои стратегические ошибки и преступное потворство домогательствам союзников. Против Сухомлинова ведется кампания безосновательных обвинений в предательстве, измене, шпионаже, взяточничестве. В ходе следствия ни одно из обвинений не подтвердилось, но в июне 1915 года военный министр был смещен с должности, а позднее посажен в крепость. Имя Сухомлинова было нарицательным в антиправительственной пропаганде.
