Однако на самом деле это был масонский камуфляж, ибо по свидетельству лиц, близко стоявших к Верховному Совету российских масонов, в нем постоянно обсуждались вопросы, связанные с разработкой разных вариантов заговора против Царя. Как вспоминает масон А. Я. Гальперн: «Разные члены Верховного Совета, главным образом Некрасов, делали целый ряд сообщений — о переговорах Г. Е. Львова с генералом Алексеевым относительно ареста Царя, о переговорах Маклакова по поводу какого-то дворцового заговора. Был ряд сообщений о разговорах и даже заговорщических планах различных офицерских групп»
[246].
Ведущая роль в подготовке заговора против Царя принадлежала таким высокопоставленным масонам, как А. И. Гучков, Г. Е. Львов, Н. В. Некрасов, М. И. Терещенко. «С самого начала, — вспоминает масон А. И. Гучков, — было ясно, что только ценой отречения Государя возможно получить известные шансы успеха в создании новой власти».
Хотя заговорщики и не хотят думать о последствиях такого шага, но все же для успокоения своих собратьев, заявлявших о своем монархизме, берут свод законов Российской империи (этим занимается масон М. М. Федоров). Находят там закон, который, по их мнению, предусматривает отстранение носителя верховной власти и установление регентства. Но по всему было видно, что заговорщикам был нужен только благовидный повод для захвата власти, последствия же его они никак не рассматривали, хотя и очень боялись, как бы власть не захватила «улица». Возбужденная под влиянием их пропаганды «улица» становилась опасным явлением, неуправляемым, как взрыв. Подлая дискредитация Царя, его правительства и окружения, проводимая как масонскими и революционными кругами, так и агентами германской разведки, связанными и с теми, и с другими, сделала свое дело.
По рассказу самого Гучкова, заговорщики прорабатывали несколько вариантов захвата власти
[247]. Первый вариант предусматривал захват Царя в Царском Селе или Петергофе. Этот вариант вызвал у заговорщиков сомнения, так как, если даже на их стороне будут какие-то воинские части, расположенные в Царской резиденции, все равно произойдет большое кровопролитие при столкновении с верными Государю частями. Второй вариант рассматривал возможность произвести эту операцию в Ставке, но для этого заговорщики должны были привлечь к делу членов масонской Военной ложи, в частности генералов Алексеева и Рузского. Однако Гучков и его соратники понимали, что участие высшего генералитета в акте государственной измены вызовет раскол в армии и приведет к потере ее боеспособности.
Решено было держать высших военных изменников в тени, чтобы не возбуждать общественное мнение. В конце концов они больше могли сделать для заговора, влияя на события косвенным путем, не давая возможности верным военным частям прийти на помощь Государю (что в дальнейшем и произошло).
С генералом Алексеевым, сыгравшим роковую роль в отречении Государя, Гучков был хорошо знаком с русско-японской войны, еще ближе они сошлись, когда генерал командовал Северо-Западным фронтом. Сам Гучков считал Алексеева человеком большого ума, но недостаточно развитой воли, разменивающего свой ум и талант на мелочную канцелярскую работу. В этой оценке Гучков был безусловно прав, она подтверждается воспоминаниями сотрудников генерала.
Именно Гучков ввел Алексеева в Военную ложу. Через Алексеева Гучков пытается оказывать и оказывает влияние на военные действия.
Он пишет письма со своими советами и тайно передает их Алексееву.
Некоторые из этих писем становятся достоянием гласности и приобретают скандальную известность. В них Гучков клеветнически фальсифицирует события.
Алексеев получал также письма от Г. Е. Львова
[248] и встречался с ним.
Князь Львов рассказывал Милюкову, что вел переговоры с Алексеевым осенью 1916 года. У Алексеева был план ареста Царицы в Ставке и заточения ее в монастырь. План не был осуществлен, потому что Алексеев заболел и уехал в Крым
[249].
Тот факт, что офицеры Генерального штаба участвовали в заговоре, подтверждал сам Гучков. «Нужно признать, — сразу же после февральского переворота, — говорил он, — что тому положению, которое создалось теперь, когда власть все-таки в руках благомыслящих людей, мы обязаны, между прочим, тем, что нашлась группа офицеров Генерального штаба, которая взяла на себя ответственность в трудную минуту и организовала отпор правительственным войскам, надвигавшимся на Питер, — она-то и помогла Государственной Думе овладеть положением». Начальником штаба военной экспедиции генерала Иванова, направленного на подавление беспорядков в Петербурге, был подполковник Капустин, стоявший на стороне заговорщиков
[250]. Да и сам генерал Иванов, хотя и не был масоном (?), принадлежал к кругу друзей начальника штаба Алексеева и находился в личном знакомстве с Гучковым
[251].
Наиболее реальным заговорщики все же посчитали вариант с захватом царского поезда на пути из Петербурга в Ставку и обратно. Были изучены маршруты, выяснено, какие воинские части расположены вблизи этих путей, и остановились на некоторых железнодорожных участках по соседству с расположением гвардейских кавалерийских частей в Новгородской губернии, так называемых Аракчеевских казармах. Заговорщики верили в то, что гвардейские офицеры, усвоившие отрицательное, критическое отношение к правительственной политике, к правительственной власти гораздо болезненнее и острее, чем в простых армейских частях, станут их естественными единомышленниками. В целях исполнения третьего варианта к заговору был привлечен еще один масон князь Д. Л. Вяземский, сын члена Государственного Совета, камер-юнкер, возглавлявший санитарный отряд великого князя Николая Николаевича. Через Вяземского заговорщики привлекли к делу ряд гвардейских офицеров. Захват мыслился как боевая акция воинской части фронтового поезда. Схватив Царя, заговорщики надеялись выудить у него отречение с назначением Наследника в качестве преемника. Готовились соответствующие манифесты, предполагалось все это выполнить в ночное время, а утром Россия и армия должны были узнать о двух актах, исходящих якобы от самой Верховной власти, — отречение и назначение Наследника. Хотя Гучков в тридцатые годы и утверждал, что речь о цареубийстве не шла, но трудно себе представить, что Государь мог добровольно отказаться от престола. По-видимому, предусматривались еще какие-то методы воздействия на Царя, с помощью которых заговорщики хотели добиться его отречения. Скорее всего предполагался заурядный шантаж — угроза жизни жены и детей, — негодяям было хорошо известно, как любил свою семью Царь! Как показали дальнейшие события, этот метод тоже был использован.
