Субсидии предоставлялись и украинским масонам, которые, чтобы получить побольше денег, посылали своим зарубежным братьям липовые данные о своей численности, утверждая в 1926 году, что их 20 тысяч человек. Это было как раз в тот год, когда после смерти Петлюры главой украинского масонства стал некто Левицкий
[336].
Помогали масоны семьям умерших «братьев». К примеру, в масонском архиве сохранилась переписка за 1937–1938 год известного масона Маргулиеса по поводу оказания помощи семидесятилетней вдове генерала Брусилова
[337].
После разгрома Белого движения контроль над русскими финансовыми средствами, оказавшимися за границей, перешел в руки масонского Совета Послов, который сделал все, чтобы оттеснить русские патриотические силы от распоряжения общими деньгами. Чтобы придать захвату средств какую-то видимость законности, масоны создают Земско-Городской союз из земских и городских деятелей, избранных на последних выборах в России, возглавлявшийся масонами Г. Е. Львовым, А. И. Коноваловым, Н. Д. Авксентьевым.
Пользуясь своим влиянием, масонские конспираторы создали ряд организаций, служивших проводниками масонских идей в русской эмиграции.
Конечно, прежде всего главное внимание уделялось воспитанию молодых кадров, для чего был создан «Центральный комитет по обеспечению высшего образования русскому юношеству за границей», выдававший стипендии лицам, достойным масонского просвещения (количество которых в некоторые годы доходило до 400 человек).
В руках масонов оказалось все представительство так называемого Нансеновского комитета, выдававшего русским эмигрантам специальные документы, легализовавшие их жизнь за рубежом. «Центральный оффис по делам русских беженцев» возглавлял масон В. А. Маклаков.
Масонами была создана своего рода эмигрантская администрация под эгидой Лиги Наций, имевшая важные полномочия: подтверждать сведения о гражданском состоянии эмигрантов, об их профессии, образовании, благонадежности; заверять документы, привезенные беженцами из России; рекомендовать местным властям выдачу беженцам виз, видов на жительство, стипендий
[338]. А от этого нередко зависела жизнь и смерть русских эмигрантов.
Вольные каменщики составили и возглавили два первых эмигрантских «представительных органа» — «Русский комитет объединенных организаций» (руководитель В. А. Маклаков) и «Совет общественных организаций» (председатель А. И. Коновалов). Представители обеих организаций делегировались в «Эмигрантский комитет», оказывавший влияние на жизнь всего русского зарубежья и возглавляемый тем же В. А. Маклаковым.
Одной из самых влиятельных организаций в эмиграции стал «Союз русских евреев», возглавляемый также масонами. Бюджет этого союза был в несколько раз больше бюджета всех прочих эмигрантских обществ вместе взятых.
Масонскими были все основные органы эмигрантской печати (до 90 процентов). Во главе их стояли, как правило, видные масонские конспираторы. «Последние новости» в Париже редактировали М. Л. Гольдштейн, а затем П. Н. Милюков; «Возрождение» — П. Б. Струве и Ю. Ф. Семенов; «Руль» в Берлине — В. Д. Набоков, И. В. Гессен, А. И. Каминка; «За свободу» в Варшаве основана Б. В. Савинковым; «Дни» в Берлине и в Париже — Керенским. Все эти газеты были рупорами либерально-космополитического мировоззрения, а проблемы в России рассматривались в них с позиции западноевропейского реформаторства.
Например, «Возрождение» было тайным орудием масонства для осуществления контроля над русским патриотическим движением в эмиграции. Понимая, что невозможно остановить развитие русского патриотического движения, масонские конспираторы стремились его по-своему возглавить и увести в противоположную сторону. В «Возрождении», кроме известного масона Ю. Семенова, активными сотрудниками были не менее известные масоны А. Амфитеатров, И. Лукаш, Л. Любимов, В. Татаринов, Н. Тимашев, И. Тхоржевский, Н. Чебышев. В своей газете они не стеснялись клеймить «еврейско-масонское засилье», что совсем не мешало им регулярно посещать собрания своих масонских лож. Явные симпатии «Возрождения» в отношении итальянского и немецкого фашизма совершенно очевидно выражали стремление масонских стратегов свернуть русский патриотизм в тупиковую для него сторону и таким образом дискредитировать его.
Под особым попечением масонства находилась в эмиграции молодежь. В двадцатые годы под покровительством масонской организации ИМКА возникает молодежное «Христианское движение». Целью его было вытравить национальное чувство из православной молодежи и таким образом сделать ее готовой к принятию масонской идеологии.
«Христианское движение» было идейно связано с уже упомянутым мной масонским обществом «Маяк», у истоков которого стоял генеральный секретарь ИМКА доктор Мотт. Для «Христианского движения» ИМКА предоставила особняк в Париже и оказывала всяческое финансовое содействие. В конце концов «Движение» превратилось в своего рода дискуссионный клуб, и его лжехристианская направленность стала очевидной.
Масонские ложи пытаются взять под свой контроль и Русскую Церковь за границей. В 1922 году они способствуют углублению раскола между Высшим Церковным Управлением Русской Церкви за рубежом и митрополитом Евлогием. Они подталкивают последнего на противостояние с патриотическим русским духовенством и добиваются своего. Ключевую роль в этой операции играли известные масоны В. А. Маклаков, М. Н. Гирс, М. В. Бернацкий, И. П. Демидов и И. И. Манухин. Позже митрополит Евлогий признавался, что близко сошелся и с В. А. Маклаковым, и с М. Н. Гирсом. «В его лице (М. Н. Гирса. — О. П.) я приобрел дружескую поддержку. По ходатайству представителей эмигрантской общественности профессора М. В. Бернацкого, И. П. Демидова и д-ра И. И. Манухина М. Н. Гирс ассигновал 2000 франков ежемесячной субсидии на содержание епархиального управления… В лице М. Н. Гирса я встретил энергичного противника соглашения с Карловацким Синодом (патриотическим Высшим Церковным управлением. — О. П.), он меня уговаривал вести свою линию, не соглашаясь ни на какие уступки»
[339]. Не соглашаясь на уступки патриотическому духовенству, митрополит Евлогий впоследствии пошел на многие уступки масонским ложам и, в частности, разрешил священникам «своей юрисдикции» совершать таинство причащения лицам, состоящим в масонских ложах. Многие организации, созданные при приходах, подчинявшихся митрополиту Евлогию, и в частности знаменитый Богословский институт, финансировались на масонские деньги.
В августе 1922 глава ИМКА Дж. Мотт посещает Прагу, где встречается с А. В. Карташевым, П. Б. Струве и П. И. Новгородцевым.
Последние обращаются к руководителю масонской организации с просьбой о денежной помощи для открытия за границей Высшего Богословского института. На Пасху 1924 Мотт снова приезжает в Прагу, где ведет переговоры с теми же деятелями (плюс к ним присоединяются С. Н. Булгаков и В. В. Зеньковский). В результате переговоров руководство ИМКА выделяет на учреждение Высшего Богословского института 5 тысяч долларов единовременно и обещает давать еще 2000 долларов ежегодно. При бюджете ИМКА в 50 миллионов долларов помощь Богословскому институту была незначительна. Зато моральный выигрыш масонских конспираторов очень высок. За «благодеяние» масона Мотта русский Синод за границей приглашал православных молиться за «великого доктора Мотта». «Деловитый янки сразу понял значение такого воззвания — оно лишало значения осуждение ИМКА Собором 1921 года и разрешило русскому священству вступать в ряды американского союза. Победа была полной и стоила всего гроши». Таким образом осуществлялась попытка влиять на русское Православие с позиции американского интерконфессионализма и космополитизма
[340].
