«А попросту говоря, жесткая, занозистая и любит командовать?»
Кейт снова согласилась.
– Дело в том, что у нее есть для этого все основания. В своем деле она по-настоящему хороша. Коммерческие телекомпании засыпают ее самыми заманчивыми предложениями, но она остается на Эй-би-си, к счастью для последней. Впрочем, не думаю, что ее стало бы терпеть руководство частного канала. Стоит Берди во что-нибудь вцепиться, и она становится сущим дьяволом. Она не остановится, пока не докопается до правды, кто бы ни приказывал ей прекратить поиски, и не важно, сколько времени это потребует, сколько волнений и беспокойства причинит окружающим. Джереми говорит, что с таким характером ее уже давно вышибли бы отовсюду. Берди всегда была такой. Еще со школьных времен.
– Как она тебя называет?
– Лейни. Это школьное прозвище. От Делейни. Ну, ты понимаешь. Я тоже зову ее Берди. Никогда не думала о ней как о Верити. Мне всегда бывает странно слышать, как другие люди обращаются к ней по имени.
Джилл посмотрела на нее с любопытством.
– Ты никогда так много не говорила о ней.
– Да, – задумчиво протянула Кейт. – Берди не из тех, о ком станешь много говорить. Она одиночка. Многие считают ее чудаковатой… Думаю, ей не понравилось бы, что я болтаю о ней с друзьями, которых она толком не знает. Понимаешь?
– Вроде того, – ответила Джилл, изучающе глядя на Кейт. – О чем она, по-твоему, разговаривает с Элис?
– Наверное, о яде.
Вытянутая в длину комната Элис Олкотт представляла собой отгороженную часть веранды. На боковой и задней стенах окна выходили в сад, где в тумане стояли яблони и шептались на ветру, тянули друг к другу зеленые ветви.
Элис опустилась в старинное плетеное кресло – точно такое же, какое стояло у камина в гостиной, и устроилась поудобнее на блеклых, выцветших подушках. Ее пронзительные голубые глаза сердито уставились на Берди, а сильные костлявые руки сжали подлокотники кресла.
– Я полицейским сказала, говорю и тебе… я не знаю, что…
Берди подалась вперед, и старая железная кровать, на которой она примостилась, тихонько скрипнула.
– Мисс Олкотт, послушайте меня, пожалуйста. Положение очень серьезное. Ваша семья замешана в преступлении. Нику Бедфорду угрожает арест по обвинению в убийстве Дэмиена Трелора. Полицейским известно, что он вернулся к дому среди ночи, а Дэмиена незадолго до этого видели живым.
Глаза Элис блеснули, пальцы крепче вцепились в подлокотники.
– Кто им это сказал?
– Тереза Салливан. Она видела Дэмиена, а потом заметила машину Ника. Я была там, когда она беседовала с полицейскими.
– А-а, – произнесла Элис чуть слышно, будто вздохнула.
– В общем, дело обстоит так: Ник клянется, что не приближался к Дэмиену и даже не выходил из машины, но, как вы понимаете, у детективов на этот счет свое мнение. Они полагают, что ревность – отличный мотив для убийства.
– А ты что думаешь? – Элис посмотрела Берди в глаза.
– Этот мотив не хуже любого другого. Вдобавок Ник определенно не такой мягкий и кроткий, как считает Кейт.
– Вздор! – твердо отрезала Элис. – Любому дураку ясно…
– Мисс Олкотт, в полиции служат не дураки, но они не знают Ника Бедфорда и делают выводы, исходя из имеющихся фактов. Он солгал, если помните. Заявил, будто не возвращался! Я обещала Кейт – она моя давняя подруга, – что сделаю все возможное, чтобы вытащить Ника из этой неприятной истории. Но вы должны мне помочь.
– Я не могу.
– Нет, можете, мисс Олкотт. Вам придется!
Элис с усилием встала. Высокая, сухая, она угрюмо смотрела на Берди сверху вниз, лицо ее оставалось в тени. На мгновение Берди остро ощутила собственную уязвимость. Такое случалось иногда, обычно рядом с мужчинами, и ей это не нравилось. Берди выводило из себя, что ее острый непокорный ум заперт в слабом, тщедушном теле. Тереза была вдвое крупнее ее. И Джилл, пожалуй, тоже. Даже Элис, старуха восьмидесяти лет, возвышалась над ней словно башня, грозная и воинственная. Берди с трудом поборола неприятное чувство, но не дрогнула.
– Вам придется, – спокойно повторила она, – потому что теперь все изменилось. Думаю, вы решили не сотрудничать с полицией, поскольку считаете, что убийца Дэмиена Трелора, кто бы это ни был, заслуживает медали, а не тюремного заключения. Послушайте, я вас понимаю, хоть и не согласна с этим. Но теперь вам придется принять печальный факт: если полиция не получит всю информацию, если вы или любой из нас скроет то, что способно помочь следствию, вполне вероятно, пострадает кто-нибудь ни в чем не повинный – например, бедняга Ник Бедфорд. Вы этого хотите?
Какое-то время Элис молча смотрела на Берди, потом опустилась в кресло и вдруг улыбнулась, показав неровные белые зубы.
– А ты забавная. – Она склонила голову набок и лукаво прищурилась. – Откуда ты взялась? Ты не похожа на тех, с кем водится Бет.
– Я подруга Кейт.
– Что ж, у нее неплохой вкус, а? Ладно. Что ты хочешь знать?
– Прежде всего, действительно ли вы опрыскивали деревья перед нашим приездом.
– Еще чего! Конечно, нет. Время собирать урожай. Думаешь, у меня не в порядке с головой?
Берди усмехнулась.
– Я так сказала, чтобы эта орава не ела яблоки. Я им каждый год так говорю, но они все равно их едят. Банда паршивцев!
– Но миссис Тендер в этом году действительно встревожилась…
– О, Бет просто дуреха. Считает меня слабоумной, понимаешь? Пусть помечтает. – Элис залилась кудахтающим смехом. – Не скажу, что Бет со мной всегда легко: бывает, я задаю ей жару, – но она и сама сущая заноза, вечно выводит меня из себя. И ее заносчивые детки не лучше. Отец Бет всю жизнь держал магазинчик здесь, на Беркс-кроссинг. Моя сестра Лили вышла за него. Они едва сводили концы с концами. Бет была их единственным ребенком, и, естественно, они души в ней не чаяли. Тряслись над каждым ее чихом. Она выскочила за беднягу Уилфа практически сразу после школы и заставила его перебраться в город. Бет не давала ему спуску и сама подрабатывала в обувном, пока они не купили дом, машину и все остальное, а детей не пристроили в частные школы.
Беспокойно поерзав в кресле, Элис продолжила:
– Послушай, это ее заслуга. От Уилфа проку мало. Он не боец, бедняга Уилф. Насколько мне известно, пару лет назад он чуть не прогорел, и с тех пор стал никуда не годен. Нет, это целиком и полностью заслуга Бет. Не знаю, как ей это удается, но держится она так, будто родилась с серебряной ложкой во рту. Смотрит свысока на девчонку Кристофера и на этот дом, где охотно бывала в детстве. Вечно у нее ужимки да гримасы… А этот сладкий голосок? Смех да и только…
– А что насчет яда, мисс Олкотт? – напомнила Берди.
Она подумала, что Бетси, наверное, уже встала и в любую минуту могла постучать в дверь. Тогда от Элис уже не добиться ничего путного.
