Мартин задумчиво кивнул. Версия звучала убедительно. Возможно, все произошло именно так. Впервые за этот длинный день он забыл о людях – участниках событий и ощутил настоящий охотничий азарт.
– Миссис Салливан сказала, что на парне, которого она видела возле фургона, был капюшон, – заметил он.
– И правда! – Тоби ударил могучим кулаком по столу. – Она так и сказала, черт побери!
– Выходит, возможно, это был вовсе не Трелор?
– Да еще как возможно.
– Значит… может быть… Трелор был уже мертв к тому времени, как Ник Бедфорд вернулся домой?
– Верно, Мартин. У нас опять ничего нет. Силвестро говорит, что смерть наступила между полуночью и четырьмя часами утра. Бедфорд мог совершить убийство? Конечно, мог: его видели возле дома в половине третьего, – но к тому времени Трелор, возможно, был уже несколько часов как мертв.
– Сэр, допустим, человек около фургона был не Трелор… из-за поднятого капюшона…
– И?..
– Это означает, что мужчина или женщина – словом, тот, кто стоял у фургона, – вероятнее всего, и есть убийца.
– Вполне резонно…
– А поскольку Бедфорд вернулся домой только в два тридцать, – решительно продолжал Мартин, увлеченный собственными рассуждениями, – это снимает с него подозрения?
Тоби не ответил. Он посмотрел на растрепанного, взволнованного Мартина и снисходительно улыбнулся.
– Тебе понравился этот парень, верно? – тихо спросил он. – Но ты прав, Мартин, ты прав. Если Тереза Салливан правильно указала время, а ребята, которые делают вскрытие, позвонят завтра утром и скажут, что нашли следы яда у Трелора сзади на шее, мы будем точно знать: прошлой ночью капюшон его куртки был опущен. Тогда у нас появятся все основания считать, что Бедфорд чист.
Мартин почувствовал удовлетворение и еле сдерживал улыбку. Он показал Тоби, что от него есть толк, а заодно замолвил слово за славного малого, Ника Бедфорда.
– Ладно, Макглинчи, ступай домой, – добродушно проворчал Тоби. – Завтра с утра нас ждет уйма работы. Верити Бердвуд обнаружила еще одну деталь, которую наша славная полиция, похоже, упустила. – Он скорчил гримасу в ответ на вопросительный взгляд Мартина. – Узнаешь все завтра. А теперь проваливай!
Мартин с легким сердцем отправился домой. Включив радио на полную громкость, он представлял себе большую тарелку маминой тушеной ягнятины, которая томилась на огне к его приходу.
Тоби на какое-то время задержался у себя в кабинете, просматривая свои записи, потом тоже поехал домой, а по дороге заглянул в китайскую закусочную, где торгуют навынос. Свой ужин он съел ложкой, уставившись в телевизор. В его темном, пуритански строгом доме было душно и пахло затхлостью.
В ванной он переоделся в полосатую пижаму. Осмотрев рубашку, Тоби решил, что она сгодится и на следующий день. На груди не хватало пуговицы, но под галстуком не видно, а воротник выглядел не так уж плохо. Тоби аккуратно повесил рубашку на спинку стула. С туалетного столика изумрудными раскосыми глазами на него смотрела черная фарфоровая кошечка, любимая безделушка покойной жены – его подарок на помолвку. Тоби выключил свет, забрался в постель и натянул одеяло вместе с розовым шенилевым покрывалом до самого подбородка. Потом вытянулся на холодной пустой постели. Он уже давно перестал класть рядом с собой подушку, чтобы заснуть. Пять лет – долгий срок. За это время он привык спать один на широкой двуспальной кровати. Тоби грузно перевернулся на бок и закрыл глаза. На него вдруг навалилась усталость. Утром первым делом он узнает, нет ли новостей у Силвестро. Затем опять встретится с семейством Тендер. А Тереза Салливан… наверное, он сможет увидеть ее снова, спросить, не вспомнила ли она что-то еще о человеке возле фургона. Красивая женщина, эта миссис Салливан. Есть в ней что-то… Тоби улыбнулся и заснул.
В нескольких километрах от него, в старой части Атертона, Тереза вышивала веточки мимозы на детской стеганой курточке с капюшоном. На веранде было тепло. Тихонько шипел старый газовый обогреватель. Задернутые шторы ограждали от туманной темной ночи.
Иголка мелькала в проворных пальцах Терезы, желтые и сине-зеленые стежки ложились на мягкую серую ткань будто по волшебству. Она представила Нел в этой курточке месяц или два спустя, розовощекую, смеющуюся, с пушистой рыжей головкой, похожей на шарик мимозы. Игла замерла, Тереза отложила шитье, сняла очки (Нел не нравилось, когда мама их надевала) и быстро прошла в спальню. Сердце ее взволнованно колотилось.
Но она напрасно тревожилась. Малышка лежала на боку и мирно спала, теплая, целая и невредимая. Тереза отвела в сторону край занавески и посмотрела на соседний дом. Из глубины его еще пробивался свет. В стороне темнел мрачный силуэт гаража. Тереза невольно поежилась. Что же случилось? Вернулся ли тот мужчина, которого полиция увезла на допрос? Она задумалась о Зои, такой забавной девочке, и вспомнила, что обещала показать ей кукольный домик.
Наверное, Зои сейчас уже в постели. Взрослые друзья пожелали ей доброй ночи, Кейт заботливо подоткнула одеяло, а папа (Джереми, кажется) поцеловал ее на ночь. Зои рассказывала Терезе о своих бабушке и дедушке, о дядях, двоюродных братьях с сестрами, о других родственниках. Тереза опустила занавеску, подошла к колыбели и нежно коснулась щеки ребенка. Нел чуть сморщила личико, сжала и разжала кулачки, потом успокоилась.
– Нас с тобой двое, Нел, ты и я, – прошептала Тереза. – Но у нас все хорошо, правда?
Она погладила пушистую головку малышки и тихо вышла из комнаты. Время близилось к двенадцати, но и этой ночью в голову лезли всякие мысли, не давая Терезе заснуть.
Глава 12
Веселье хоть куда
В доме через дорогу тоже еще не спали.
Элис безучастно сидела у камина и не обращала внимания на происходящее вокруг. Она походила на статую, и лишь моргая время от времени показывала, что жива и не дремлет. Ее голова на длинной шее клонилась вперед, отчего Элис походила на гигантскую черепаху, прожившую не одну сотню лет.
Кейт, Джилл, Ник и Крис играли в «Скрэббл». Сонси сидела рядом с мужем, наблюдая за игрой. После дневной прогулки она заметно успокоилась и выглядела лучше. К ней отчасти вернулась уверенность в себе, и Кейт с радостью отметила, что на обращенные к ней реплики Криса она отвечает спокойно, без прежней суетливости и волнения.
Джилл и Ник тоже держались по-дружески, будто и не ссорились вовсе, разговаривали тихо, обращались друг к другу «милая» и «дорогой». Внешне все выглядело благополучно, но это была только видимость. Казалось, оба приходят в себя после тяжелой операции, и лишь время покажет, вернется ли болезнь. Они будто подбадривали друг друга, уговаривали надеяться на лучшее, но слова звучали фальшиво и неубедительно.
Джереми с головой погрузился в чтение огромной старой книги, которую нашел у себя под кроватью. Берди тоже читала, но Кейт заметила, что она время от времени бросает на остальных поверх очков быстрые взгляды.
