Великий князь Николай Николаевич-Старший вместе с сыновьями оказался одним из первых, кто принёс присягу своему племяннику, новому всероссийскому императору Александру III. Тот был за то премного благодарен, поскольку единство династии в такие трагические и взрывоопасные дни всегда значило многое.
В апреле 1881 года организаторы и непосредственные участники цареубийства по приговору суда были повешены. В следующем году на месте покушения на императора Александра II была сооружена церковь Воскресения (храм Спаса на Крови). Великий князь Николай Николаевич, высоко чтивший память старшего брата, внёс на сооружение церкви большую сумму денег.
* * *
В 1889 году великий князь Николай Николаевич отметил 25-летие своего пребывания на посту генерал-инспектора кавалерии русской армии. По такому случаю император Александр III подписал высочайший благодарственный рескрипт.
Оставаясь внешне в стороне от больших дел в жизни империи, генерал-фельдмаршал продолжал влиять на государственные «заботы». Новый государь жаловал дядю своим вниманием и во многом полагался на его действительно большой жизненный опыт. В семье Романовых Николай Николаевич был, естественно, прежде всего военным авторитетом.
В 1881 году он был назначен «присутствующим» в Особой комиссии, которой руководил генерал-адъютант графа Павла Евстафьевича Коцебу. Комиссию образовали для пересмотра «милютинской системы военного управления». Известно, что великий князь не раз подвергался не самым лестным отзывам министра-реформатора. Известно и то, что новый военный министр Ванновский хотел переделать многое из того, чем гордился его предшественник.
Когда Особая комиссия закончила свою работу в срок, назначенный государем, то её выводы совпали с мнением «присутствовавшего» в ней великого князя. Он на последнем заседании комиссии высказался так:
— Дмитрия Алексеевича Милютина можно считать образцовым главой Военного ведомства империи. Он перестроил её военную организацию. В результате чего последняя турецкая война русским оружием была выиграна.
— Однако, ваше высочество, ваши споры с Милютиным, особенно в Болгарии, под Плевной, общеизвестны.
— Ну и что из этого? Войну он видел по-своему, а Дунайской армией командовал я. Мы с ним расходились во взглядах, уважая друг друга.
— Тогда что вы предлагаете в заключительный акт нашей комиссии?
— Первое: признать, что милютинская система военного управления серьёзных дефектов не имеет. Она жизненна и себя оправдала уже сразу после Крымской войны. Надеюсь, что возражений на это я здесь не услышу.
— Комиссия согласна с этим, ваше высочество. А второе?
— Второе вот что. Дефекты, которые комиссия обнаружила, подлежат устранению. Но они — я это подчёркиваю — несущественны. Это лишь частные изменения в милютинской системе. Не больше.
Николаю Николаевичу-Старшему тогда удалось отстоять доброе имя Милютина, такого же, как и он, заслуженного военного человека. А деятельному и честолюбивому Ванновскому так и не удалось войти в отечественную историю большим «контрреформатором»...
Великому князю довелось участвовать в работе не только Особой комиссии. Он являлся, к примеру, председателем комиссии по составлению проекта Положения о полевом управлении войск. Вот где особенно пригодился его опыт главного командования полумиллионной Дунайской армией: её мобилизацией, развёртыванием на Балканском театре военных действий, ведении операций.
Николай Николаевич-Старший не раз выступал в академических классах с лекциями, которые обычно касались прежде всего «его войны», давшей балканскую славу русскому оружию. Он любил отвечать на вопросы заинтересованных слушателей после лекции.
— Была ли у турок в Болгарии сильная полевая армия, ваше высочество?
— Вне всякого сомнения, была.
— Почему тогда она не дала нам ни одного большого полевого сражения?
— Потому что в её основе лежали «тактические» корпуса, которые так и не стали «стратегической единицей».
— Вы, ваше высочество, говорите об упущениях султанского главнокомандующего Абдул Керим-паши?
— Упущения были не только у него, а у всей военной организации Турции.
— А как турки сейчас оценивают свою армию в той войне? Вам известно о том?
— Конечно, известно. Я стараюсь следить за всем, что пишут о Балканах 70-х годов. Позвольте, я зачитаю вам один отрывок из книги Иззет Фуад-паши...
Великий князь эту книгу, «Упущенные благоприятные случаи», отличал от многих, написанных о Русско-турецкой войне 1877—1878 годов. Автор среди прочего о своей армии писал и такие строки:
«Армия походила на огромный эскадренный броненосец первого класса, неспособный двигаться в бурю и мечущий из своих недр дивизии, которые, подобно торпедам, одни за другими исчезали в океане русских императорских войск, оставляя после себя быстро затыкавшиеся дыры»...
* * *
В последние годы жизни генерал-инспектор кавалерии, носивший и звание инженер-генерала, многое сделал для переустройства конных войск. Прошли преобразования и инженерных войск, значимость которых становилась всё больше. Ведь оставалось всего полтора десятилетия до XX столетия. В его начале империи Романовых пришлось пройти через войну с Японией, чтобы «рухнуть» на финишной прямой Первой мировой войны.
К чести генерал-фельдмаршала Николая Романова, он смотрел далеко вперёд в переустройстве русской полевой армии. Он словно предвидел грядущие испытания русской армии, которая после реформ Милютина стала массовой. Понимая, как много значит для войск полевая выучка в мирное время, великий князь стал одним из инициаторов проведения крупных манёвров. Основополагающие идеи звучали так:
— Армия должна в мирное время учиться воевать...
— Начальники от полкового командира и старше должны уметь водить войска не только по топографической карте...
— Доучиваться на войне — значит платить зазря кровью и людьми...
— Верны суворовские слова: тяжело в учении — легко в бою...
Император Александр III в отечественной истории был мудрым самодержцем. И суть идей своего прославленного на войне дяди принял сразу, без всяких оговорок и сомнений. Во второй половине 80-х годов в России прошёл ряд широкомасштабных армейских манёвров, которые поражали воображение иностранцев — военных наблюдателей и дипломатов.
После каждых таких манёвров в европейские столицы из Санкт-Петербурга летели шифрованные депеши военных агентов (атташе). Суть их на разных языках была одна:
— Россия к чему-то готовит свою полевую армию...
— Фельдмаршал Романов разворачивал в поле одновременно войска двух военных округов...
— На манёврах присутствовал сам император...
