От служащих в Полтавской губернской управе 10 руб.; от учеников и учениц Костромского двухклассного училища 10 руб.; от Воцких 5 руб.; Володи Замыцкого 10 коп.; братьев Нейман 1 руб. 40 коп.; Саши Иконникова 2 руб.; Серёжи Соломки 1 руб.; Лены Кукушкиной 2 руб.; Васи Бабенко 25 коп.; Миши Ельсина 1 руб.; Коли Святославова 15 коп.; Серёжи Генке 20 коп.; Вити Дубинина 40 коп.; Миши Быкова 10 коп.; Вити Вахрамеева 1 руб.; Вани Крохонятникова 1 руб.; Серёжи Дунаева 20 коп....
Пожертвования от кружка служащих в детской Николаевской больнице в пользу пострадавших в Боснии и Герцеговине: Шильцова 1 руб. 40 коп.; Гржибовской 1 руб.; Позняк 1 руб.; Рябчевский 1 руб.; Томашевский 1 руб.; Кох 1 руб.; Северин 2 руб.; Фрейберг 25 коп.; Фомин 25 коп.; Варфоломеева 30 коп.; Колосенкова 25 коп. ...
Итого 704 руб. 2 коп. Вместе с прежде поступившими 3026 руб. 28 с половиной коп.»
В Московский Славянский комитет, к примеру, пришло письмо от священника М. Преображенского о собранных им пожертвованиях среди рабочих Боткинского завода в Вятской губернии:
«Глубоко сочувствуя и желая с возможной скоростью помочь страждущим семействам герцеговинцев и остальных с ними славян, почтительнейше представляю при сем в комитет 10 руб., собравшихся из незначительнейших пожертвований, доходивших даже до одной копейки, и покорнейше прошу комитет препроводить их бедствующим страдальцам.
Боткинского завода, Благовещенского собора благочинный, протоиерей Михаил Преображенский».
Пожертвования собирались на заводах и фабриках Москвы, в гимназиях города Томска, среди работников Козлово-Воронежско-Ростовской железной дороги, среди крестьян Рижского уезда Рязанской губернии, на Череповецком судоремонтном механическом заводе и Зуевской мануфактуре, Сестрорецком оружейном заводе, в типографии города Пензы...
Пожертвования шли на помощь беженцам, покинувшим родные места в спасении от мусульманских зверств, на закупку оружия и боеприпасов, провианта, лекарств и госпитального оборудования для восставших южных славян.
...Сербский князь Милан Обренович имел армию 4100 человек при 72 орудиях. С началом войны за счёт милиционных формирований она развернулась числом более 100 тысяч человек. Черногорская ополченческая армия была в пять раз меньше. Главнокомандующим армией Сербии князь Милан назначил русского генерала Черняева.
Турция отправила на войну регулярную армию числом намного больше сербов и черногорцев, хорошо вооружённую с многочисленной, современной артиллерией. Уже первые столкновения показали неравенство сил сторон.
В Стамбуле окончательно победила «партия войны». 31 августа 1876 года там произошёл очередной дворцовый переворот: Султан Мурад V был объявлен безумным и взят под стражу. На престол был возведён его младший брат Абдул-Гамид II, ярый сторонник политики панисламизма.
Новый правитель Оттоманской Порты получил в истории прозвище «кровавого султана». До самого низложения в 1909 году он осуществлял политику насилия против немусульманских народов. Он стал организатором и армянских погромов, и резни греков-христиан на острове Крит.
17 октября под сербским Джунисом состоялось сражение, в котором турецкая армия насчитывала 104 тысячи человек при 250 крупповских орудиях. Генерал Черняев имел только 26 тысяч человек и 120 орудий, в своём большинстве устаревших. Сербы и русские добровольцы оборонялись героически, но в итоге потерпели поражение. Для турок открывалась дорога на Белград...
Кровавые расправы османов над мирным населением славянских областей Балкан вызывали в России всё растущее негодование. По стране, к примеру, широко ходило обращение болгарских женщин к русским женщинам, в котором говорилось:
«Милые русские сёстры!..
Просим вас выразить нашу искренность и преданность русскому народу, на который мы смотрим как на единственного нашего освободителя и избавителя; уверьте его с нашей стороны, что мы готовы принести и остальных сынов наших в жертву на поле битвы, если только русские батальоны явятся у пределов Болгарии».
При императорском дворе образовалась группа единомышленников, которую историки назвали «партией действия». Она высказывалась за скорейшее вступление России на путь военной помощи южным славянам, то есть за войну с Турцией. Эти люди не были сторонниками каких-то половинчатых решений за международным столом переговоров.
Во главе группы стоял цесаревич Александр Александрович, будущий император Александр III. Единомышленниками его стали воспитатель наследника всероссийского престола К.П. Победоносцев, генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич и императрица Мария Александровна. Они высказывали такие мысли:
— Если мы, Романовы, не возьмём в свои руки движение помощи южным славянам, то Бог знает, что из этого выйдет и чем оно может кончиться...
— Историческая миссия России — это её помощь христианскому миру Балкан...
— Если Турция зальёт кровью свои славянские области, то престиж России как державы будет желать много лучшего...
Сторонником цесаревича Александра Александровича стал и Николай Николаевич-Старший. Он вместе с военным министром Милютиным считал, что проблему южных славян за столом переговоров решить невозможно. О какой-либо «человечности» в действиях «кровавого султана» Абдул-Гамида говорить не приходилось. Великий князь говорил:
— Мир на Балканах можно получить только хирургическим путём. А таким хирургом будет только русский солдат...
— Надо помнить пример Екатерины Великой. Она, наша великая воительница, подарила Отечеству Чесменскую победу и благодарную память греков-христиан...
— Османы после Крымской войны как-то подзабыли, чем заканчивались до этого Русско-турецкие войны...
— Вспомним труды генерал-фельдмаршала Ивана Ивановича Дибича, ставшего Забалканским в 1829 году при моём незабвенном отце Николае Павловиче...
Военный министр, талантливый реформатор Дмитрий Алексеевич Милютин высказывался не столь резко, но вполне определённо:
— Помощь южным славянам должна прийти только из России. Это её историческое назначение, долг и достоинство...
И цесаревич, и великие князья Константин и Николай Николаевичи, и Милютин много ожидали от проходившей в Константинополе международной конференции по Балканам. Вернее сказать — ожидали прежде всего определённости для последующих действий Российской империи.
Тогда не только дипломатам было ясно, что положительный сдвиг за круглым столом конференции невозможен. Об этом свидетельствовали в первую очередь высказывания английских политических деятелей, которые для Европы секретом не становились. Так, герцог Аргайльский, один из устроителей британской внешней политики тех лет, писал:
«Туркам должно было быть вполне ясно, что мы действовали, не забывая и собственных интересов и желая остановить какой бы то ни было ценой надвигающуюся мощь России».
