— Война найдётся каждому из вас. И на суше, и на море. К ней вы всегда должны быть готовы.
— Но мы, ваше императорское величество, служим и гвардии...
— Гвардия есть опора престола. В бой она идёт только тогда, когда армии становится трудно...
Все российские императоры, начиная с Павла I, заботились о том, чтобы с началом войны их наследник-цесаревич и его младшие братья оказались на театре военных действий. Будь то на суше или на море, но обязательно при штабе главнокомандующего. Тогда самодержец мог не без гордости сказать в беседе с иноземным посланником:
— Мой наследник прислал письмо с Дуная (или, скажем, из-под Севастополя). Пишет о последнем бое...
— Чуть не лишился моего младшего. Стоявшего рядом с ним офицера турецкое ядро увечным сделало...
— Как дела обстоят на войне? На днях мой младший в Петербург на недельку прибудет. Вот он нам и расскажет военные новости. Думаю, будет что послушать. Прошу вас ко мне, на семейный ужин...
— Командующий цесаревича к Георгию представил. Не мне решать. Пусть Георгиевская дума слово скажет...
Но всё же императоры разумно берегли своих сыновей, прежде всего наследников, от военных бед. Ядро или пуля, или что ещё хуже — тиф, не разбирают родословия своих жертв. Если есть несколько повзрослевших сыновей в семье венценосца, то нельзя быть всем одновременно на войне. Один из них обязательно должен оставаться при отце. Да и другим не часто приходилось войну начинать и заканчивать вдали от города на Неве и дворцовой жизни.
В домашнем кругу Романовых, в частных беседах на дворцовых приёмах порой велись такие разговоры:
— Мой младший просится к старшим на войну. Готов в гвардии волонтёром стать.
— Что вы ему на то ответили, ваше императорское величество?
— Сказал, что мал ещё. Пятнадцати лет не исполнилось. Война для него ещё найдётся...
— Не опасно ли, государь, наследника-цесаревича на турецкую войну посылать? Об этом весь Петербург говорит.
— Опасливо, конечно. Война всегда война. Но пока Господь Бог Романовых и на суше, и на море хранит.
— Так вы, ваше величество, всё же разрешили ему ехать на юг, в действующую армию?
— Разрешил, ведь он Романов. Но поедет только тогда, когда мой средний с войны прибудет и ступит на землю в Царском Селе. Чтоб я его дома увидел...
— В европейских домах говорят, что русский царь на войне своих наследников бережёт?
— А как же мне их не беречь? Это традиция русского самодержавия, писанная в законах и для государя, и для простого мужика из села. По закону в императорскую русскую армию единственного и младшего сына в семье не берут. Ему, если что, и наследником, и продолжателем рода, и кормильцем стариков-родителей быть.
— Но большая война, ваше величество, осмелюсь заметить, много рекрутов для армии требует.
— Ну и что? Не должен в России отцовский дом пустовать. Пусть то мой дворец или крестьянская изба...
Император Николай I не долго раздумывал над будущим своего третьего сына. Цесаревичем ему не быть, поскольку старшими были Александр и Константин, чьё здоровье и умственные способности тревог у отца и матери не вызывали. Государь в своём домашнем окружении так сказал про рядового лейб-гвардии Сапёрного батальона:
— У каждого моего наследника должно быть своё дело в государственном управлении. Я решил, что Николай должен стать человеком сугубо военным. Будет инженером-фортификатором.
Императрица в ответ склонила перед мужем-монархом голову:
— Благодарю, ваше величество.
— Я тебя должен благодарить, Александра Фёдоровна, за третьего сына.
— Сколько лет быть ему под моим попечением?
— До семи лет пусть побудет при тебе, а затем начнёт заниматься военными науками. А дальше буду приобщать его к делам государственным.
— Что мне сказать старшим детям, ваше величество?
— Александр и Константин должны заботиться о младшем брате во всём. Спрос с них за это будет строг...
Надо сказать, что отец пристрастно относился к воспитанию всех четырёх своих сыновей-наследников. Воспитание их велось по «плану учения», составленному великим поэтом и эрудитом того времени В.А. Жуковским для цесаревича Александра. В семействе Романовых стало традицией то, что они старались дать своим детям хорошее общее образование. И подготовить их к служению империи.
«План» обучения, составленный Василием Андреевичем Жуковским, был применён, естественно, для всех четырёх сыновей Николая I, начиная со старшего, Александра. В основу этого плана автор положил и собственные идеи, и идеи известного педагога того времени швейцарца Песталоцци. Жуковский смог убедить отца-императора и мать-императрицу, что в воспитании их сыновей должны присутствовать в обязательном порядке три фактора: личность воспитателя, влияние его на питомца своим примером, своими убеждениями; сама жизнь, то есть окружающие воспитанника условия жизни, в борьбе с которыми вырабатывается самостоятельность и закаляется характер; и наконец, чувство человеколюбия в воспитании, осознание ребёнком своего долга перед людьми, деятельная любовь к людям.
После того как эти «начала» были одобрены царствующими супругами, Жуковский составил более детальный план воспитания, начиная с 8 и до 20 лет. План тоже получил высочайшее одобрение. При этом следует заметить, что воспитатель-«программист» был человеком для той эпохи высокогуманным.
Влияние Жуковского на будущего самодержца России, вне всякого сомнения, было определяющим в ходе воспитания Александра и его братьев — Константина, Николая и Михаила. Не случайно поэт князь П.А. Вяземский в приветствии Жуковскому высказался так:
Ещё пред ним раскрылся жребий славный:
Святой залог приняв из царских рук,
Он пробудил в младой семье державной
Благой рассвет познаний и наук.
Система воспитания детей по Жуковскому была довольно оригинальной. Правда применима могла быть только в тех семьях, состояние которых позволяло обучать детей до 20-летнего возраста. Обычно дети вступали во взрослую жизнь как минимум лет на пять раньше. «План обучения» предусматривал три возраста: отроческий (подготовительный), юношеский (от 13 до 18 лет, подробный и детальный) и приближающийся к более зрелому (от 18 до 20 лет, применительный).
В первый период, по образному выражению Жуковского, царственному воспитаннику давался жизненный компас. То есть шло развитие его ума и сердца. Ему давалась жизненная карта: краткие сведения по отдельным наукам и «орудия», необходимые в жизненном пути. К последним относилось знание иностранных языков и развитие природных способностей.
Ко второй период совершалось «путешествие» в мир знаний. Оно состояло в обстоятельном изучении наук, имеющих цель познакомить воспитанника с человеком и окружающим миром.
