«Счастливо день начинается. Снаряд от турок смерти никому не принёс. Дай Бог, чтобы наша решительная переправа за Дунай прошла удачно...»
Самодержец «всея Руси» в тот день «был необыкновенно весел, что и сообщалось всем». Когда рассвело и солнечные лучи стали слепить глаза стоявшим на прибрежном холме, он сказал младшему брату:
— Я сегодня нарочно надел крест Святого Георгия покойного государя Николая Павловича. Он счастливый, с ним всегда одерживали победы.
— И здесь будем ждать победы, ваше величество. Радость и надежда вселилась в мою грудь. Другими словами и сказать как-то не могу.
— Дай Бог, порадуй, Господи, русское оружие...
Долго стояли на кургане два брата Николаевича, осматривая в подзорные трубы переправу. Уже больше молчали, изредка вполоборота косясь на тыльную часть холма. За курганом, шагах в пятидесяти, находилась карета, к которой сходились отовсюду телеграфные линии на временно поставленных столбах.
Офицер связи не отходил от телеграфного аппарата: весть об удачной или, не дай бог, неудачной переправе через Дунай могла первой прийти к государю только «по воздуху» . Ждать ему и тем, кто стоял на холме или толпился под ним, пришлось долго. Но всем было слышно: на том берегу бой шёл жаркий, хотя пушки били гулко, не часто...,
...В 5 часов 30 минут пополудни в армейскую штаб-квартиру, в которой находился император Александр II, пришла телеграмма от начальника армейского штаба генерал-адъютанта Непокойчицкого из Зимницы, с места переправы. В ней говорилось:
«Предначертания вашего императорского высочества увенчались полнейшим успехом: многотрудная и сложная в настоящую кампанию задача военного дела — переход Дуная — разрешена; Систов и окружающие высоты в наших руках. Я счастлив, что могу от души поздравить Государя Императора и ваше высочество с блестящим успехом наших храбрых и дорогих войск.
Переправлены уже вся пехота 14-й дивизии, стрелковая бригада, сотня пластунов, гвардейская рота, 1-я бригада 9-й пех. дивизии и до ночи перевезётся 2-я бригада, одна горная батарея, 6 орудий 14-й арт. бригады и до ночи будет на той стороне три батареи, сотня казаков, затем перевезётся 35-я пех. дивизия...»
Телеграмму зачитали в штабе. Все слушали стоя. После окончания чтения император Александр II взволнованным голосом провозгласил:
— Ура главнокомандующему и войскам!
Ответное «ура» прозвучало трогательно, задушевно.
Когда установилась тишина, государь торжественно произнёс, подойдя к младшему брату:
— Жалую тебе за переправу Георгия 2-й степени!
И монарх обнял своего брата, полководца русской армии в Турецкой войне.
В наградном рескрипте от 15 июля. 1877 года главнокомандующего действующей армией генерал-адъютанта великого князя Николая Николаевича-Старшего говорилось кратко:
«За переправу армии через Дунай у Систова».
...Когда из палатки, где проходила немноголюдная церемония награждения, вышли государь и великий князь, они увидели стоявших в строю лейб-гвардейцев Казачьего полка и терскую сотню Императорского конвоя. Александр II подошёл к строю и громко произнёс:
— С победой, братцы!
Вверх полетели шапки, и воздух над холмом долго сотрясался криками «ура!». Затем император с главнокомандующим подошли к терцам-конвойцам:
— С малолетства сроднившись с армией, я не вытерпел и приехал, чтобы разделить с вами труды и радости. Я рад, что хоть части моей гвардии на Дунае досталось трудное дело, и она геройски исполняет его.
С этими словами государь обнял младшего брата, и они расцеловались на глазах у всех.
Сотенный командир терцев, уловив мгновение, подмигнул своим казакам. То был условный знак, и терцы дружно запели только на днях сочинённую ими казачью песню:
С Богом, терцы, не робея,
Смело в бой пойдём, друзья.
Бейте, режьте, не жалея
Бусурманина врага.
Там далеко за Балканы
Русский много раз шагал,
Покоряя вражьи станы,
Гордых турок побеждал.
Так идём путём прадедов
Лавры, славу добывать,
Смерть за веру, за Россию
Можно с радостью принять.
День двенадцатый апреля
Будем помнить мы всегда,
Как наш царь, отец державный,
Брата к нам подвёл тогда;
Как он, полный царской мочи,
С отуманенным челом,
«Берегите, сказал, брата,
Будьте каждый молодцом.
Если нужно будет в дело
Николаю вас пустить,
То идите в дело смело —
Дедов славы не срамить.
Николаевичи прослушали бесхитростную песню терских казаков со всем вниманием, с улыбками на лицах. Когда «отзвучали» последние слава, государь обратился к своему конвою:
— А знаете ли вы, как отличились сунженцы на Кавказе?
Император с великим князем сняли перед строем фуражки. Александр II с воодушевлением воскликнул:
— Ура нашим братьям-кавказцам!
По рядам терских и донских казаков императорской гвардии вновь прокатились возгласы «ура!». На том общее ликование закончилось: к императору и главнокомандующему от «телеграфной кареты» с новой телеграммой спешил офицер-связист. На болгарском берегу Дуная события развивались в тот день чрезвычайно быстро.
* * *
Императору Александру II о ходе переправы докладывали телеграммами из Турну-Магурелли каждые четверть часа. К месту переправы, в Зимницу, государь прибыл на следующий день. С первой «оказией» он был уже на болгарском берегу.
Когда у Систово через Дунай и остров Адда была наведён первый понтонный мост (его назвали Нижним), по нему на противоположный берег потянулась длинная вереница войск, повозок, орудийных упряжек. Одновременно люди переправлялись на лодках и понтонах. Гребцами во многих случаях служили уральские казаки — потомственные рыболовы Каспия и реки Урал.
Второй мост, получивший название Верхнего, был наведён через остров Бужиреску. Длина первого составляла около 1200 метров, второго — свыше 1200 метров. Нижний мост был построен за четыре дня, Верхний — за тринадцать дней.
Великий князь, прибыв к месту переправы, поздравлял с боевым успехом то сапёр, то моряков и понтонёров:
— Спасибо вам, сапёрчики! Спасибо, молодцы!..
— Славно поработали, понтонёры! Молодцы!..
— Слава вам, балтийцы!..
На переправе Николая Николаевича уже поджидал «персональный» понтон с командой гребцов из уральских казаков. Главнокомандующий пошутил:
