Элси проснулась от голоса Джека.
– У него всегда наготове очередная пакость, – пожаловалась она.
– А он как-то связан с Йоркширом? – спросил Джек.
– Этого я не знаю. – Я поглядела на Элси, но она прильнула к стеклу, глядя на проезжающие машины.
– Мы ездили на каникулы в Уитби, – сказала я Джеку, – детьми. Но город я помню плохо. Может, вспомню, когда там окажусь.
Странно, иногда кажется, что все забыла, но воспоминания прячутся в голове, и порой достаточно запаха, слова или песни, а то и мелькнувшего в толпе лица, чтобы память мгновенно затопила меня, будто и не уходила никуда. Воспоминания ждут, нужно лишь придумать, как их выманить.
Я ничего не помнила, пока мы не проехали Пикеринг, оказавшись среди торфяников. Ветер волнами приминал цветущий вереск, напоминавший толстое фиолетовое одеяло. Торфяные пустоши ни на что не похожи: они выскоблены до основания и счастливы отсутствием украшений. Мне всегда служило утешением, что люди умеют видеть красоту в одиночестве. Вдалеке я разглядела туристов в яркой непромокающей одежде, пытавшихся вписаться в пейзаж, никому и никогда не принадлежавший.
Я тронула Элси за рукав:
– Помнишь, мы соревновались, кто первый увидит море?
Элси вытерла подбородок и поглядела в окно.
– Ты вечно побеждала, потому что ты выше ростом, – отозвалась она. – Но сегодня море первой увидела я. Смотри!
Действительно море – широкая прядь, нежившаяся на горизонте. Море играло с нами в прятки – автобус сворачивал и петлял на узкой дороге, пока мы не въехали на вершину холма, где аббатство, вырастая из праха, высилось до самого неба.
– Совсем как прежде, – выдохнула я.
– Как в нашем детстве, – подхватила Элси, выпрямившись на сиденье и вглядываясь в горизонт.
Мисс Амброуз как раз обходила автобус. Она наклонилась и поглядела в наше окно.
– И все останется таким еще долго после нас. Мы лишь пассажиры в этом мире.
– Вы в самом деле так считаете? – спросила я. – А вы не думаете, что каждый из нас оставляет какой-то след?
Мисс Амброуз указала на туристов, уже превратившихся в красные и желтые точки:
– Соблазнительно в это верить, но большинство из нас не оставит даже отпечатка ноги на земле.
Я отвернулась от окна и прикрыла глаза. И сразу услышала голос Элси.
– Она ошибается, чтоб ты знала, – прошептала подруга.
Мисс Амброуз выбрала маленькую гостиницу в Уэст-Клиффе. Автобус затормозил у «Королевского полумесяца» и выблевал нас на тротуар. Мы с Элси жили здесь, когда были детьми, – не в этой самой гостинице, но на этой улице. Конкретный отель я не вспомню – они же все одинаковые. Маленькие гостиницы и полупансионы, выкрашенные в кремовые и желтые цвета и названные в честь чего-нибудь морского, тянулись сплошным рядом, и у каждого на окнах маленькие таблички, приглашающие постояльцев. Казалось, гостиницы стоят вплотную друг к другу, образуя своего рода вторую улицу, и толпы людей, распиханных по номерам, слушают храп других постояльцев за тонкими перегородками. Не успели мы сойти на тротуар, как наша лужа престарелых, в основном о трех ногах, начала расползаться вширь. Хэнди Саймон достал свою папку, а мисс Амброуз замахала руками, будто мы были привязаны к ней невидимыми нитями и нас можно было притянуть обратно.
– Постарайтесь держаться вместе, – взывала она. – Не разбредайтесь, пожалуйста!
Но было поздно. Не успев осознать, что делаю, я оказалась на полдороге к набережной и музею капитана Кука. Полагаю, виной тому был восторг оказаться там, где я уже не надеялась побывать.
– Куда ты? – крикнула Элси.
– К китовой арке, – ответила я. – Хочу взглянуть, на месте ли она.
– Ну а где же ей еще быть, – отозвалась Элси.
Когда я оглянулась, мисс Амброуз стояла, закрыв лицо руками, а у мисс Биссель был такой вид, будто ей только что вручили приз в соревновании, которое она с самого начала рассчитывала выиграть.
Элси нагнала меня уже у самой китовой арки. Я смотрела, как под ней проходят люди с мороженым и колясками, у которых на ручках раскачиваются пакеты со всем необходимым на день. Люди сворачивали, чтобы непременно пройти под аркой, будто это волшебный проход в чудесный мир.
– Кости на месте, – кивнула я.
– Я тебе говорила, что здесь они и будут.
– Жалко, скажи? – обратилась я к ней. – Кита, я имею в виду.
Солнце вышло из-за облака. Элси прикрыла глаза ладонью:
– Ну, это уже часть истории, тоже своего рода воспоминание.
Мы свернули к скамейке. На другом берегу залива людская лента вилась по ступеням аббатства, скапливаясь у начала лестницы. Лодки прорезали стену пены, устремляясь в Северное море. Уитби расположен по берегам воронкообразного устья, его западная и восточная части глядят друг на друга через залив, и если смотреть на воду, можно увидеть отражение людей, ведущих такую же жизнь, но на противоположной стороне воды. А перед нами Клифф-стрит как на ладони: туристы, заполонившие тротуары и забросавшие траву мусором, уносили остатки осени, пока городок не подвел черту под курортным сезоном и не опустил жалюзи до весны. Люди шли мимо, кутаясь в свои разговоры; их слова подхватывал ветер и уносил к морю. Никто не обращал внимания, как две пожилые леди в застегнутых на все пуговицы пальто и нахлобученных шапках глазеют на мир, прекрасно справляющийся и без них.
– Теперь бы такого не разрешили, – сказала Элси. – Я про китобоев. Времена изменились.
Я ослабила шарф.
– Значит, мисс Амброуз ошибалась, и некоторые люди оставляют больше, чем отпечаток ноги, иначе из века в век все оставалось бы прежним.
– Конечно.
Мы просидели всего несколько минут, но морской воздух уже разогнал часть страхов, краски стали ярче, смех слышался явственнее, и мои губы складывались в улыбку куда легче.
Элси наблюдала за мной.
– А ты любишь Уитби, – заметила она.
– Ты же знаешь, он напоминает мне о детстве и каникулах – о том, что я забыла.
– Помнишь, как в последний день мы искали, что купить? – начала Элси. – Чтобы деньги обратно домой не везти!
Я засмеялась:
– По традиции. Прощались с морем и брали что-то на память в доказательство, что мы здесь побывали. Хоть гальку с пляжа, да увозили.
Я еще смеялась, когда почувствовала, как прошлое змеей вползает мне в голову. Оно украло яркие краски и запах моря и звук голосов. Странно, как неожиданно это происходит. Словно прошлое и настоящее существуют параллельно, и стоит отвлечься, как проваливаешься в щель между ними.
– Детский плач.
Видно было, что Элси прислушивается, стараясь что-нибудь уловить сквозь гул разговоров вокруг и крики чаек над заливом.
