– Знаете или нет? – повторила она.
– Я не хотел мешать говорить ду́хам. – Саймон заерзал на сиденье. – Нет, не знаю.
– Или, может, Боб? – поправилась Роза.
Саймон снова покачал головой и добавил вслух:
– Нет.
– Как-то на «бэ». – Роза приложила руку к уху: – Что? Я вас не слышу!
– Я ничего не говорил.
– Не вас, Саймон, ду́хов! Чем дольше кто-то мертв, тем тише говорит его дух.
– Как будто они дальше и дальше от нас? – уточнил он.
Роза глубоко вздохнула и очень энергично кивнула.
– Знаете ли вы или, может, раньше знали человека, чье имя начинается на «бэ»?
– Ну, мою маму звали Барбарой.
– Вот! – воскликнула Роза так громко, что Саймон подскочил, зацепившись ногой за стул. – Это ваша мама. Это точно она!
Саймон вглядывался в темноту, гадая, где может быть его мать. Может, за Розой? Но там мало места, а матушка его, положа руку на сердце, была дамой объемной. А может, она сидит на свободном стуле? Саймон убрал ногу.
– Ваша мама хочет, чтобы вы знали, как сильно она вас любит.
– Да? – При жизни мать никогда не признавалась кому-то в любви. Может, смерть делает человека откровеннее?
– О да. Она хочет, чтобы вы знали, она вас любит. И не волнуйтесь ни о чем, все закончится просто замечательно.
Трансформацию характера матери Саймон счел просто экстраординарной. При жизни Барбара рассматривала людей как под лупой, отыскивая потенциальные грешки, а если ничего не могла откопать, что-нибудь придумывала. Тот свет явно пошел ей на пользу. Саймон нахмурился: может, мать говорит о миссис Ханимен? Может, по ту сторону Барбара обрела угол обзора, которого нет у живых?
– А она не объясняет, что конкретно закончится замечательно? Нельзя ли у нее уточнить?
– Ах, Саймон. – Роза покачала головой. – Ду́хов нельзя расспрашивать, можно только слушать то, что они готовы открыть.
– Даже чуть-чуть?
Гадалка снова открыла один глаз.
– Нельзя, – повторила она. – Хотя…
Саймон подался вперед.
– …Барбара говорила о каком-то собачьем лае. Слушай собаку, которая лает, сказала она.
– Собаку? – удивился Саймон. – Но у нас не было собаки!
– Оу. Тогда, может, кошку?
Саймон покачал головой. Его мать не жаловала домашних животных. Она говорила, от них у нее астма.
– Все, она ушла. – Роза подняла лицо к верху шатра. Саймон тоже поглядел. Ему захотелось помахать в знак прощания, но он удержался.
На айфоне запищал таймер. Роза отпила еще глоток кофе. Саймон поднял свой рюкзак.
– Можно спросить? Прежде чем я пойду?
Роза прищурилась и кивнула на крючок:
– Ну, если только быстро. Не хочу открыть полог и увидеть там очередь.
– Мертвые оставляют нам какие-то вещи? Ну, в качестве знака, чтобы показать, что они рядом?
– О, постоянно. – Роза вынула из бумажного пакета сандвич с помидором и яйцом. – Перья, ключи, монетки. Если вы ничего не нашли, значит, просто не там смотрели.
– Зачем они это делают? Что призраки пытаются сказать?
– Мы живем в эпоху стрессов, Саймон. – Роза откусила от сандвича, и помидорный сок с зернышками потек ей на подбородок. – Всякий раз, когда вы взволнованы или напуганы, они вам что-то оставляют, чтобы показать, что вы не один.
– Не представляю, что бы я оставлял на их месте, – признался Саймон.
– Это можете знать только вы. – Роза сунула руку в пакет. – Вот черт, мне подсунули не с тем вкусом! Терпеть их не могу. Будете?
Она протянула Саймону пакетик чипсов. Чипсы были с сыром и луком.
Выйдя из шатра, Саймон заморгал от солнечного света. Казалось, он вернулся из параллельной вселенной. Даже не верилось, что мир в его отсутствие продолжал жить привычной жизнью. Понемногу глаза привыкли к яркому солнцу, и неожиданно для себя он лицом к лицу столкнулся с мисс Амброуз.
– Что вы тут делаете? – не удержался Саймон.
Мисс Амброуз обернулась к объявлению о распродаже старья.
– Да вот думала зайти взглянуть на старинные вещицы…
Мисс Амброуз
Антея Амброуз все утро бродила по улочкам Уитби. Это давало ей возможность искать миссис Ханимен или, по крайней мере, убедить себя, что она занята чем-то конструктивным.
Она еще никогда не теряла подопечных. Несколько месяцев назад случился небольшой переполох, когда одна из жиличек нечаянно закрылась в чулане с пылесосом, но никто не пропадал больше чем на сорок пять минут, а миссис Ханимен ищут уже почти сутки. Мисс Амброуз несколько раз будто замечала ее в толпе – мелькали то седая шевелюра, то сгорбленная спина, но всякий раз это оказывался кто-то другой. Антея Амброуз впервые поняла, как много вокруг стариков. Мир просто кишел ими! Исходив восточный берег (правда, в аббатство на вершине холма она принципиально не пошла), мисс Амброуз вернулась по мосту и обошла Уэст-Клифф. Она уже хотела снова перейти мост, когда мисс Биссель позвонила ей на мобильный и велела проверить супермаркет – раньше миссис Ханимен уже терялась в магазине. Прекрасное задание для Хэнди Саймона, но он как в воду канул, и Антея Амброуз целый час бродила среди консервированных овощей и мясных нарезок, пока менеджер магазина не поинтересовался, чем они могут ей помочь.
– Ничем, если у вас не продаются старики, – ответила она и разрыдалась.
Все это было для нее слишком. Антея Амброуз чувствовала себя ответственной за случившееся. Накануне вечером мисс Биссель громогласно заявила, что у нее «нет слов», после чего еще полтора часа использовала обширный словарь разнообразной лексики.
Мисс Амброуз отвели в помещение для персонала, дали слабенького чая и собеседника в лице укладчицы товара по имени Челси. От нее-то мисс Амброуз и узнала о медиуме с Западного пирса.
– Они разыскивают пропавших! – доказывала Челси. – По телевизору все время показывают, как медиуму дают одежду, и он по ней чует, где пропавший.
– Совсем как немецкие овчарки, – скептически заметила мисс Амброуз.
Тем не менее она шла по дощатому тротуару с кардиганом миссис Ханимен и пачкой носовых платков для себя, когда столкнулась с Хэнди Саймоном, державшим пакетик чипсов с сыром и луком.
Мисс Амброуз взглянула на объявление насчет кофе.
– Я думала взглянуть на всякий антиквариат, – соврала она. – А вы что здесь делаете?
Хэнди Саймон оглянулся на шатер.
– Да вот думал посмеяться. – В доказательство он попытался засмеяться, но у него ничего не вышло.
Мисс Амброуз обеими руками сжимала кардиган миссис Ханимен.
