Ева могла бы справиться с этим сама, но от присутствия Гриффа колени подгибались.
– Спасибо.
Она была слегка шокирована его приходом, тем более он застал ее в ночной рубашке и без макияжа. Тем не менее Ева была безмерно благодарна его сильным рукам, с легкостью опустившим ее на кровать. Грифф позаботился и об удобстве ее бедра, подложив подушку.
Однако ей пришлось попросить Гриффа подать ей еще несколько подушек.
– Как ты узнал, что я здесь?
– Лайне мне сказала.
– Лайне? – Какая-то бессмыслица. – Но откуда она узнала? Я ей не говорила.
Ева лишь написала дочери пару кратких сообщений, намереваясь скрывать правду, пока не заживет бедро.
Ситуация только ухудшилась, когда вместо свободного стула, который занял бы вежливый посетитель, Грифф взгромоздился на край кровати. Снял пиджак и бросил его на стул для посетителей, потом расстегнул воротник рубашки.
Он выглядел безумно сексуально. Ева почувствовала, что слишком заинтересована его внешним видом. Невозможно не восхищаться его красивыми чертами лица и чисто выбритой челюстью, идеальный образ дополняли дорогой костюм и белоснежная рубашка, оттеняющая мощные плечи. Видимо, он отправился в больницу прямо из зала суда.
– Лайне звонила тебе, – пояснил он, – когда ты только отошла от наркоза. Видимо, медсестра дала тебе трубку, но ты еще не могла говорить. Тогда медсестра извинилась и положила телефон.
Грифф пожал плечами:
– И тогда она позвонила мне. Мы поняли, что ты в больнице и, конечно, очень переживали за тебя. Мне удалось тебя найти. Я знаком с парочкой врачей этой больницы.
– Ты и Лайне – прекрасная команда, – пробормотала Ева, стараясь не демонстрировать свое состояние.
– Ну, это началось недавно. Похоже, она готова к общению. Я не хочу упустить этот шанс, Ева.
– Да, разумеется. – Ева почувствовала, как внутри рождается надежда. До этой поры она не смела и надеяться на то, что Грифф и Лайне смогут преодолеть пропасть тайн и упущенных лет.
Через пару недель она вернется в Париж, а они будут продолжать видеться. В ближайшие месяцы станут еще ближе. Ева быстро подавила порыв ревности от этих мыслей. Грифф хмурился, пристально глядя на нее.
– Так что случилось, Ева? Что за операция?
– Замена тазобедренного сустава. – Она показала глазами на ногу. – Звучит так, будто я старушка.
Он неловко пожал плечами:
– Наверное, чертовски болезненная штука. Как ты себя чувствуешь?
«Старой деревяшкой, полной боли», – подумала она и солгала:
– Замечательно. Говорят, я быстро поправляюсь.
– Отлично. Ты в прекрасной форме благодаря танцам. Уверен, ты еще побьешь все рекорды реабилитации.
Ну, есть в его словах доля правды. Придется разбить в пух и прах все мировые рекорды, если она хочет вернуться к танцам в роли прима-балерины. Ей предстоят тяжелые недели напряженной работы, но ведь в прошлом она была сильной, а потому и сейчас снова станет такой.
– Как долго ты пробудешь в больнице?
– Наверное, пару дней.
– А потом?
– Перееду в квартиру неподалеку, и меня будут посещать медсестра и физиотерапевт.
Грифф снова нахмурился:
– Не особо весело торчать в одиночестве.
– Грифф, речь не о веселье. Дело в выздоровлении. В любом случае в Париже я живу одна.
– Это совсем другое.
Ева опустила глаза, отлично понимая, насколько изнурительные недели ждут ее впереди. Да, в Париже жизнь – совсем другое. Там она большую часть времени проводила в танцевальной студии – репетировала или выступала. В свободное время встречалась с друзьями или развлекалась где-то. Но даже если оставалась одна, в пешей доступности всегда были галереи, театры, кафе и парки.
– Все будет хорошо, Грифф. Планирую больше читать.
Гриффа ее план, очевидно, не впечатлил.
«Ева явно храбрится», – подумал Грифф.
Он смотрел на ее мрачную улыбку и настороженный взгляд, уверенный, что она изо всех сил пытается скрыть, насколько сейчас уязвима и напугана.
В конце концов, она всю себя отдала карьере. Даже отказалась от ребенка. А теперь столкнулась с угрозой потерять все, над чем так долго трудилась.
И опять пытается ускользнуть из его жизни, запершись в какой-то мрачной квартире. А потом поспешит обратно в Париж, оставив его с кучей вопросов без ответа.
Кто такая Ева Хеннесси сейчас? Настоящая Ева? Что чувствует по отношению к Лайне? Были ли в ее жизни еще мужчины? И самое главное, как она относится к нему?
Тогда в бухте они поддались порыву химии и хорошо пообщались. Но после секса наговорили лишнего.
Грифф всегда хотел знать ответы. На работе он прилагал максимум усилий, чтобы понять своих клиентов и докопаться до истины.
И все же Ева, его первая любовь и мать его ребенка, оставалась для него загадкой.
– Можешь остаться у меня, – предложил он.
Ева выглядела изумленной.
– Я не могу остановиться у тебя, – еле слышно проговорила она.
К ее досаде, Грифф улыбнулся в ответ.
– Ошибаешься. Тебе лучше остановиться у меня. У меня просторный дом и свободные комнаты на первом этаже, так что тебе будет легко заходить. Он в центре, значит, будет удобно и медсестре, и физиотерапевту. Есть велотренажер и бассейн, что поможет тебе в реабилитации.
Звучит действительно заманчиво. Однако неразумно проводить столько времени рядом с Гриффом. Они уже попрощались в Изумрудной бухте. Все теперь позади.
Или что, опять!
По крайней мере, она пыталась забыть о нем, хотя и безуспешно.
– Слушай, – он внимательно смотрел на нее, – я знаю, как тебе неудобно после того, что случилось в бухте.
Его лицо, казалось, не выдавало никаких эмоций, однако он нервно сглотнул. Вспышка в его глазах зажгла в ней искру.
– Я понимаю, это не самый разумный поступок, но, возможно, это должно было случиться.
Наступило неловкое молчание. Ева старательно разглаживала простыню под ногами.
– Сейчас я хочу предложить мой дом только из дружеских соображений, – убеждал он.
Не дожидаясь ответа, Грифф подошел к окну. Ева знала, что вид из окна не может его заинтересовать, там не было ничего, кроме пары больничных зданий.
– Мне невыносима мысль о том, что ты заперта в стенах какой-то квартиры, в то время как мой дом свободен.
Он просто предлагал свой дом, а потому, очевидно, не понимал, насколько уязвима Ева. Не понимал, что опять возвращаются прежняя тоска, боль, надежда и отчаяние.
