Исследователи не раз отмечали общее «отставание» древнейшего египетского судостроения в использовании деревянного крепежа от гробовщического и мебельного дела [453]. Кроме того, некоторые ученые сомневались, что доски из египетских до– и даже протодинастических погребений были выстроганы и обработаны металлическими, а не каменными (кремневыми и др.) орудиями [382]. Никто не спорит, что в производстве таких досок могли быть задействованы средства из арсенала неолитического «прошлого», в частности, позднедодинастические гранитные и диоритовые топоры, которые якобы копировали формы современных им медных [332]. С другой стороны, в археологической инструментальной табели и хронологической шкале Флиндерса Питри одну из ведущих позиций по крайней мере со второй половины герзейского периода занимают медные тесла [355]. «Лишь пять экземпляров было найдено в трех тысячах могил» додинастического кладбища Нагады, что в совокупности с «несколькими стамесочками», однако, представлялось «отцу египетской археологии» достаточным признаком и прямым доказательством развитой деревообработки металлом [367]. При всей количественной «ничтожности» подобных находок, такой взгляд выдерживает критику, учитывая и огромный процент грабленых ям среди раскопанных в долине Нила энеолитических захоронений, и особую привлекательность помещавшихся туда готовых и исправных металлических инструментов для людей меднокаменного века
[52], который продолжался в Египте до Старого царства включительно. Досок в «несметных» дофараоновских погребениях также обнаружилось сравнительно мало: например, на додинастическом кладбище ал-Махасны (археологи, правда, считали его «во многих отношениях» небогатым) – всего в десяти могилах, тогда как их общее количество здесь оценивалось почти в шесть сотен, из которых на тот момент было обследовано или расчищено около половины [78]; у Бадари «следы деревянных гробов» зафиксированы только в двенадцати захоронениях [122], и т. д. И все же наличие в додинастических могильных ямах дощатых изгородей, настилов, облицовок в синхронизме с медными орудиями, пригодными для их изготовления, говорит само за себя. Нетривиальную мысль, навеянную находками Питри в Тархане и позже подхваченную и отчасти аргументированную Винсоном, в свое время высказали известный голландский археолог-востоковед Генри Франкфорт и американский антрополог и археолог Уолтер Фэйрсервис, постулировавшие, что на «гробы» герзейских египтян шли, наряду с прочими, доски от потерпевших крушение или отработавших свой срок нильских лодок [198; 203].
«Модели», рисунки, гипотезы
Наблюдаемую на материале могильников культур Нагада Ι-ΙΙ/ΙΙΙ «коэволюцию» медного инструмента и дощатого изделия, как косвенный показатель появления и развития деревянной ладьи на Ниле, остается соотнести с изобразительными источниками, проливающими свет на египетское первобытное судостроение. Древнейшие поддающиеся приблизительной датировке изображения лодок в поречном Египте – их примитивные, грубые и довольно разнокалиберные глиняные «модели», изредка попадавшиеся археологам при раскопках неолитических (исключая амратские) поселений и кладбищ. Корпусные формы, которые гипотетически воспроизводят эти, как правило, фрагментарные находки (по одной из версий, детские игрушки), настолько невнятны или не схожи с известными типами судов поздней додинастики и фараоновских «царств», что нельзя сколько-нибудь уверенно говорить ни о материале, ни о конструкции оригиналов. Исследователям оставалось лишь в самых общих словах теоретизировать о наличии, например, у населения ранненеолитической деревни Меримде «пригодных к эксплуатации лодок», дававших ему возможность «сравнительно легко преодолевать болота, нильские рукава» и т. и. [240].
Первые «лодочные модели» додинастического неолита на Ниле принадлежат пришлой бадарийской культуре неустановленного происхождения, распространившейся от своего изначального средоточия в центральной Долине юго-восточнее Асиута почти до южной окраины Верхнего Египта (ок. 4400–4000 гг. до и. э.) [40]. Их поврежденные или фрагментированные остатки из обожженной глины были найдены в разграбленной могиле 3812 кладбища ал-Бадари и на базовом селище, причем все они имеют полости или фальшборты (рис. 54), совершенно не свойственные египетскому «плоту» из бунтов папируса, каким тот представлен на плоских изображениях и в скульптуре эпохи фараонов. Ландстрём на основании этих внешних признаков предположил, что бадарийские «модели» (за одним исключением, см. ниже) копировали деревянные суда [297]. Возможно, они и сами иногда выполнялись из древесины: в сравнительно богатом погребении 3823 сохранилось «несколько фрагментов изделия из дерева длиной двадцать дюймов», которое, по мнению Брайтона, не иначе как «моделировало» лодочный нос [122].
Рис. 54. Бадарийские глиняные «модели» лодок
Так это или нет, но простейшие 5-15-сантиметровые глиняные поделки, «не передающие детали», едва ли несут достоверную информацию о подлинных судостроительных материалах и технологиях на неолитическом Ниле; разве что корытообразная керамическая лодочка из могилы 5452 с изрядной вероятностью имитирует долбленый челн-однодревку (рис. 55). Если же прибегнуть к этнографическим аналогиям новейшего времени, то и в Африке, и в Азии (в частности, у аборигенов Белого Нила и «болотных арабов» Ирака) найдутся примеры изготовления плавсредств из крупностебельного травяного или одревесневшего сырья, включая бамбук, в форме не сплошных бунтовых «плотов», а «правильных» лодок с пустотелыми корпусами [168; 430 и др.]. На подобном 2,5-3-метровом каноэ из связанных стеблей листьев финиковой пальмы (т. н. «шаша») жители Аравийского полуострова издревле рыбачили в открытом море [111]. Именно это суденышко Винсон назвал «чем-то вроде гибрида» стебельно-бунтовой и «сшитой» дощатой ладей, или «промежуточным звеном» между ними.
Рис. 55. Бадарийская глиняная «модель» долбленого челна (?)
Лодки близкого типа как будто бы представлены несколькими керамическими «моделями» раннего амратского периода (S. D. 32–36) из раскопов Нагады и малого Диосполя [355; 361; 367]. В отличие от их мелких и неопределенно-«слепых» бадарийских предшественников, эти изделия длиной до и более полуметра достаточно четко сформованы, даже стандартизированы, а снаружи разрисованы специфическим полосчатым или сетчатым орнаментом, словно передающим некую фактуру (рис. 56), на основании чего исследователи пытались судить о материальных и конструктивных особенностях не дошедших до нас оригиналов. Так, Флиндерс Питри, открывший амратские «лодочные реплики», поначалу не допускал и мысли о папирусе ввиду их тонких и высоких бортиков, которые в натуральном вязаночном исполнении, на его взгляд, не выдержали бы «давления воды»; при этом он отвергал в вероятной реальности также деревянные долбленки из цельных заготовок, поскольку линиями орнамента на «моделях» «ясно показаны составные части» корпусов; но и доски в качестве судовых деталей он признать не решался, на первых порах резюмируя, что в данном случае «материал неочевиден» [360]. Позже Питри без «лишних» оговорок и аргументов будет утверждать, что такие «модели» воспроизводят все же папирусную конструкцию «со сборными бортами из вертикально скрепленных вязанок» [365].
