Напомню: в координатах «прецизионной» хронологической шкалы Вернера Кайзера [273; 274] изображениям лодок, а также людей, животных и элементов окружающего ландшафта на расписных сосудах соответствует «стадия» Нагада Пс, открывающая примерно вторую треть герзейского периода, установленного Флиндерсом Питри. «Декорированные» горшки Нагады ПЬ украшены бесфигурным геометрическим орнаментом, тогда как стадии Па, которую последователи Кайзера к тому же отнесли к позднему амратскому периоду [459], больше свойственна типологически совершенно иная, так называемая «крестолинейная» керамика C-ware. Характеризуя ее в своем основополагающем труде как не имеющую в орнаментации «ни единой общей черты» с классом D, Питри поспешил особо отметить, что лодки на ней никогда не изображались, и датировал весь ряд этой чаще всего красной, с узором из тонких белых линий посуды ранней Амрой, отведя ему очень короткий срок бытования: S. D. 31–34 [355]. На том этапе позднего неолита, когда в Египте медь, обработанная руками человека, имела вид мельчайших и простейших предметов личного обихода (бусин, булавок), но отнюдь не специализированных ремесленных орудий, и впрямь затруднительно представить себе на Ниле даже самое недоброкачественное дощатое плавсредство. Но парадокс в том, что в дальнейшем именно Питри обнаружил рисунки лодок по крайней мере на двух «крестолинейных» сосудах
[54], и это лодки явно герзейского «серповидного» конструктивного типа, от которого их визуально отличают лишь размеры и незначительные нюансы экипировки [360].
Так, на внутренней поверхности овального блюда «из Махасны» [316] показано в плане «судно, обычное для более поздней декорированной керамики», продолговатое и заостряющееся к носу и корме наподобие ладьи Хеопса, имеющее семнадцать весел по всему периметру бортов, две каюты с решетчатыми (вероятно, растительного плетения) крышами, сидящего с поднятой рукой кормчего и ветвь какого-то дерева на носу якобы «для укрытия в ее тени впередсмотрящего» (рис. 60) [360]. По убеждению Питри, аналогичная лодка с гребными веслами в ряд, двумя каютами и т. п. изображена в профиль на уже известной нам круглой тарелке из Каирского музея (рис. 17) [360]. Однако, возвращаясь к сказанному в предыдущей главе, столь разительное общее сходство этих рисунков с «классическим» ладейным образом Нагады Пс неизбежно ставит под вопрос надежность и «неприкосновенность» относительной датировки обоих сосудов раннеамратским периодом.
Рис. 60. Рисунок лодки на амратском «крестолинейном» блюде из Махасны
Подобные сомнения уже давно возникали у египтологов в связи с интереснейшей «крестолинейной» вазой ЕА 53881 из Британского музея, чисто амратского стиля «4000–3500 гг. до и. э.» [248], но с полноценной прорисовкой вокруг горла хорошо узнаваемой «серповидной» многовесельной ладьи со всей положенной ей каноном Нагады Пс оснасткой, включая штандарт на шесте. На этом веском основании изделие предложили отнести к герзейскому времени, заключив, что керамические классы Питри, как видно, не являются неопровержимыми и окончательными датировочными критериями для культурной периодизации египетской предыстории [403]. Данный искусствоведческий прецедент колеблет априорную версию раннеамратской принадлежности и двух вышерассмотренных «сосудов с лодками», ни точное происхождение, ни, соответственно, «археологический контекст» которых науке не известны. Кроме того, сравнение подробного лодочного плана на одном из них и схематичных «прутьев корзины», орнаментирующих другую, очень похожую продолговатую «крестолинейную» тарелочку (рис. 61), допускает, что эти вещи вовсе не «теснились» в ближайших хронологических пределах, как постулировал Питри [360], а были разделены достаточно протяженным временным отрезком – словно вязаночные папирусные «плоты» и «сшитые» деревянные ладьи на доисторическом Ниле.
Рис. 61. Амратская «крестолинейная» тарелочка с орнаментом, имитирующим корзинное плетение
Вместе с тем, в отличие от вазы ВМ ЕА 53881, нестандартные «крестолинейные» блюда с планом и профилем «герзейских» лодок в силу известных художественно-графических особенностей нельзя даже теоретически приурочить к «стадии» Нагада Пс. Их возраст со всей очевидностью должен отсчитываться по крайней мере с начала герзейского периода, если не с конца амратского, что не менее вероятно, учитывая относительную датировку первых признанных пригодными для деревообработки египетских медных орудий (небольших долот, стамесок и т. п.) ок. S. D. 38 [355; 367]. При этом древнейшие доски в долине Нила, как мы помним, найдены в погребениях «керамического» интервала S. D. 38–44 [122] и калиброванного отрезка 3640–3510 гг. до и. э. [308; 396].
Суммируя информацию всех доступных разнородных археологических источников, подведу предварительный итог: искомая «судостроительная бифуркация» с переходом к изготовлению в додинастическом Египте, параллельно «примитивным» папирусно-бунтовым, «технологичных» дощатых лодок имела место в позднеамратский/раннегерзейский период по классификации Питри или на «стадии» Нагада IIa – b по хронологии Кайзера, в календарном выражении – около середины IV тыс. до н. э. или, как версия, с ориентировочно столетним сдвигом в его первую половину.
От гипотез к конструкциям
Нетрудно догадаться, что деревянным плавсредством, которым впервые воспользовались люди, был выловленный ими из воды или выброшенный ею на берег древесный ствол. Хорошо известный историкам египтологии итальянец Джованни Баттиста Бельцони, неудачливый изобретатель «гидравлических машин» для ирригации Египта и предприимчивый кладоискатель «в египетских пустынях», еще в начале XIX в. наблюдал на Красном море двух рыбаков-аборигенов, которые орудовали длинными копьями, сидя верхом на трехметровом пальмовом бревне с приделанными к обоим концам перекладинами, препятствовавшими его переворачиванию, и простейшей мачтой-шестом с парусом из куска шерстяной материи [94]. В наше время Белый Нил и даже озеро Чад местные жители пересекают с помощью очень легкого и плавучего амбака (Herminiera elaphroxylon), связывая по мере надобности его тонкие, «с человеческую ногу», стволы в плоты, которые рассыпаются буквально на ходу и непригодны для долгой эксплуатации [267].
В древнем Египте главным судостроительным деревом, по-видимому, была Acacia nilotica. Широко распространено мнение [138; 264 и др.], что она по естественным причинам не давала крупной доски: сам «отец истории» Геродот (II, 96) писал про изготовлявшиеся из нее «брусья локтя в два»
[55], сравнивая сборку грузовых судов египтян из подобных мелкогабаритных комплектующих с укладкой кирпичей. Относительно невысокие «нильские» и «аравийские» акации с их низко и криво разветвляющимися стволами, однако, при благоприятных условиях способны вырастать до 9-12 м [219], поэтому заслуживает внимания и отстоящее всего на столетие от геродотова свидетельство «отца ботаники» Теофраста о возможности выделки из египетской акации строительных кровельных балок длиной двенадцать локтей, или ок. 6 м [314].
